Грех правды ноша поколений

Завесой, пеленою сумрак,
Завесой, пеленою мрак.
Сомнений каверзных юдоли,
Ведущие стезею боли,
Поющие в бесовском хоре,
Возалкавшие свежей крови,
Берущие звериный знак,
Несущие звериный стяг.

Пересекая параллель меридиана,
Хор ангельский поет: «Осанна».
Базилика, где храм теперь,
Но заперта на небо дверь
Для суетливого барана,
Что хочет в жизни без потерь
Пробиться, и звучит осанна.
Здесь отдаленная неравна.
***
Ад ближе с каждой строчкой слов,
Что шепчет мнимый богослов.
Предела нет людей обману.
Даже поющие осанну
Порой желают только Манну
Или кисельных берегов
С молочною рекой основ.

Привычка тела выше духа,
И с верой в этом смысле глухо.
И вот раскол, спеша, растет
Заманчивый, запретный плод,
Тех, что несет законов свод.
И только в этом правда, вот.
Он сладок для живого слуха,
Но и назойлив словно муха,
Когда в нем все наоборот
Представит проигравший лот.
Так любопытство подведет
Невестку брата Авраама
Здесь выжил человечий род
Закона нарушеньем право…

Спокойствие лишь показуха.
В мозгах бардак, в душе разруха.
Все строже лица, взгляд суров.
Скажите ну какая муха
Кусает, если из-за слов
Любой другого рвать готов.
И в лексиконе :...ха,...ка
Звучит, не ведая препон,
Под ранний благовеста звон.

Живем, словно сомнений нет.
Что может все просить у Бога.
Грешим с утра, грешим в обед
С порочной совестью до гроба,
И словно ветку эстафет
Дает потомкам тяжесть рока.
И дети стонут в круге бед.
В грехе, порочащем завет,
Грехов становится так много,
Что искупления им нет.

Святым рождается не каждый,
И праведников труден путь.
И в этом общей жизни суть,
Что мы всегда грешим отважно,
А после говорим: «Забудь».
И, право, то уже не важно,
Что вспоминаем день вчерашний,
Твердим себе про все: «Забудь».
Не замолить и не вернуть
То, что случилося однажды.

Да, искупаются грехи,
Если творит один иль двое.
Но коль колена всей семьи,
Тут обращение другое.
Ужасны и несчастий дни
Тех, кто страдать обязан втрое
Не только за грехи свои.

Да только оглянись вокруг:
Обман и лесть — основа мира.
Слова Иуды режут слух
Душонок, ищущих кумира.
Обманщик, льстец
Друг другу друг,
Пока жива златая жила.
Сколь тесен мир,
Сколь тесен круг
Тех, кто готов бесится с жира,
За злато покупая слуг.
Завет нарушив, но на диво
Не ищут в этом рецидива,
Но, истина— не верен друг,
Кого лишь слава приманила.

Россия — бедная страна.
Бесправие, засилье власти.
И, верно, счастлив сатана,
Народа божьего напасти.

Рожденная из нищеты
Духовно предана, распята.
Пока в величье красоты,
Но дьяволом уже проклята.
Проклята отдавать мечты,
Идеи, счастье и ресурсы.
Крона потерянной листвы,
Пока что под защитой музы,
Защитой света и любви,
Но слишком непосильны грузы
Для нищих жителей страны,
Чьи мысли западом полны.

Волков столь много в стае волчьей,
Хотя хватает им овец.
Россия спит, ее венец
Потерян, верно, птицей горной.
Две головы: кошмар народный,
Им вечно не хватает средств
Все сделать чинно, благородно.
Уже не ропщет люд голодный,
Под звоны кандалов колец.
И только всеблагой отец
Мир обещает им свободный.

Грязь, нищета и снова грязь,
Грязь душ бесправных и забитых.
Грязь мыслей, чувств теперь убитых,
Над честью честностью смеясь.

Ржут и над правдой и законом.
Да, обойти не трудно их.
Не зря же три у нас короны
Орел имеет на двоих.

Живем, едим чужую пищу.
Чужие соки, воды пьем.
Чужой авто порой ведем.
И, возвращаясь к пепелищу,
Уже не узнаем свой дом.
Поля пусты и рощи голы.
Хлеб не растет, едим чужой.
И только спиртус - самогона
И огурец имеем свой.

Одежда с Польши и с Китая.
Косметика, что говорить.
Да, Франция здесь отдыхает,
Но, впрочем, стоит ли судить:
С Москвы подделок нам хватает,
Где тушь комками залипает,
Чтоб не могли очей раскрыть.

Страна беспечных и рабов,
Где памятники лишь нажива,
Где каждый умереть готов
На месте, где златая жила.
Для остальных же будь здоров.
Здесь разум, как у гамадрила:
Схватил быстрей, и был таков.

Во что мы верим, как сказать.
Молитвы шепчем, кто их слышит.
Возможно те, кто небом ниже,
Чтоб над ними хохотать,
Ведь совесть вряд ли станет чище,
Если друг друга обирать.
***
Таланты да кому нужны.
Возьмем, к примеру, даже на стихире:
Здесь боле рейтинг и очки важны,
Чем совершенство строк, цветущих в мире.

И здесь есть совершенство, и покой,
Но их читают столь немногие, так мало.
А скольких беспощадность рока взяла,
Тех, кто не вынес с критиками бой.

Их было сотни: лучших и прекрасных.
Теперь едва ли будет двадцать шесть.
Среди грязи вновь поиски напрасны,
Боюсь, по новой их заметить, не успеть.
Насколько может быть страна ужасна,
Насколько может быть судьба несчастна
Тех, кто не сможет строчек их прочесть.

В них то величие огня и пламя бури,
Холод веков и жизненна стезя.
Похоже, люди, снова вы уснули
Под тихий шелест волн вне корабля.

Где эти строчки, милы и прекрасны,
Платона ум и Войнича мотив.
Ужели все старания напрасны.
И снова неизбежный рецидив.
О, как же люди и страна несчастны,
Что не смогли принять прощенья их.

Истории Аврелия, Сократа,
Истории Валлонской, Трубецкой.
В их изложенье вот была бы награда
Всем нам, за них поверженных судьбой.
Все слышат громы рокота, раската?
То демон зла смеется над тобой.
Несчастный во безумстве критик злой,
Что нарушает той гармонии покой,
Жанны, Христа взошедших и распятых.

Перелистни страницы, что увидишь?
Строчки обыденны, неровны и пусты,
Рецензии на них — прекрасные цветы.
Конечно, раз один кого обидишь,
И в черном списке вечно будешь ты.

Хвалу возносят, стих не понимая,
Лишь подцепив из текста пару строк.
А автор, сам позор свой понимая,
Не думает, как сотворить то смог.
Но после восхваления решает:
А что тут править, ведь и так сойдет.
Ведь полон тех речей хвалебных рог,
Где изобилие нисколь не иссякает.

И темы уж истерты до нельзя,
Но редко в них увидишь силу чувства.
Обыденности жалкая стезя,
Шаблон страданий, то печально грустно.

Ну, ладно, пишут, чтоб себя понять,
Чтоб что-то рассказать или поведать.
Но чаще, чтобы рейтинг повышать,
Чтобы похвастать свежею победой.

И мат здесь ради красного словца,
Наверняка заметят и отпишут.
Рецензии пространные напишут
О тайнах столь живого языка
Тех фраз, что на заборе часто пишут
Те, кому память предков дорога.

И вновь в стихах дымятся сигареты,
И легкий дым заоблачный кружит,
И низменны горящие рассветы
Стакан, граненный алым золотит.

Закуска, водка, крест, и все по кругу
Расшито небо ярким серебром.
Пропавший мир, оставшийся без друга,
И не забыть, что выпить перед сном.

Все просто, сложно, вычурно до жути,
Где разносортицы, старь общих фраз.
Немного гениев добавь для общей мути:
Шопена, Гайдне — это без прикрас.
Но вот не ясно здесь о чем рассказ,
И здесь уже хоть фас, а хоть анфас,
Столь неизменно время жизни сути.

Надуманность, и показуха фраз.
Забытых чувств без капли вдохновенья.
К невнятной, непонятной цели рвенье,
Пытаясь изменить судьбы окрас.

Страдания любви, которой нет.
И радости фальшивы, нереальны.
Они, как фонарей прощальный свет,
Что гаснут, удаляясь по спирали,
Неся в себе лишь отзвуки побед
И капли слез не выпитых Грааля.