Наши

Вот флаги гордо реют,
вот барабаны бьют.
Стоит на Селигере
нашистский Сержень-юрт.
Стоит дозор на башне,
пусть знает белый свет:
здесь пребывают «Наши»,
ненашим — хода нет!

Для «Наших» мусор люди,
а знамя — президент.
У них фашистом будет
объявлен диссидент,
Каспаров, Хакамада,
но только не скинхед.
Кому врагом быть надо,
тот враг. Иные — нет.

Как радостно в эфире
им на себя смотреть,
как сладостно Земфире
внимать, а ей — им петь!
Среди штабных палаток
их весело встречал
московский губернатор
несчастных тверичан.

«Смутьяны, ну-ка стойте!
Вам не пройти, ведь мы
бороться будем против
оранжевой чумы!
В опасные моменты
ОМОН употреблять —
родного президента
впустую подставлять.

Пускай на тёплой базе
ОМОН себе сидит,
оранжевой заразе
спецназ не повредит,
а толпы неизвестных
из-за угла придут,
по протестантам треснут
и словно пропадут.

А если будет мало,
и дальше будем бить.
Научим мы шакалов
отечество любить!
А президент, весь в белом,
смахнёт с костюма пыль:
«Моё какое дело?
Схлестнулись две толпы».

Пусть вольнодумец дерзкий,
когда его побьют,
припомнит селигерский
нашистский Сержень-юрт.
Сначала будет внове —
притерпится народ.
С Марины Литвинович
начнём мы свой отсчёт».

…Вот свёрнуты все флаги
на тряпочный манер,
убрался на год лагерь,
плюётся Селигер.
Постой, по той же теме
на следующий год
кровавый академик
им лекцию прочтёт.

Ещё недели минут
и многие года.
Сурков и Путин сгинут,
исчезнут навсегда.
И нынешние «Наши»
не будут ли — как знать! —
о лагерях и маршах
стесняться вспоминать?

Июль 2005 — август 2006 г.