Вале Венок сонетов

 
 - 8 -
Огнем костра в горах, во мгле болот
         еще мальчишкой был я очарован.
         Он и теперь меня во сне зовет:
“Вернись в страну, где все по-детски ново,
где нет игры с судьбою в чет-нечет,
где страсти нет властительного зова,
где вкус и цвет не потеряло слово,
  где правда рядом с вымыслом живет...”
Нет, нет, зовешь меня напрасно, детство,
  я нищ, я растерял твое наследство
  в стремнине лет, в круговороте дел...
Но я богат любовью и мечтою.
И если я чего-нибудь да стою,
твой свет на всем, что я постичь сумел.

- 9 -
Твой свет на всем, что я постичь сумел,
к чему стремился в этом странном мире.
В его лучах, как Сирано, я смел
и мудр, подобно славному транжире.
А тень найдет - и туча ржавых стрел,
сомнений труса, тьмы предел расширит,
на совести повиснет тяжкой гирей
все то, что совершить я не успел
и не успею... Смерть надежды - крах,
рождающий в душе неясный страх.
Он нарастал во мне, как гул обвала,
И если с ним я не справлялся сам,
мне помогал любви твоей бальзам:
в дни неудач ТЫ силы мне давала.
- 10 -
В дни неудач ты силы мне давала...
Не так ли в сказках Мать-Сыра Земля
богатырей на битву провожала,
победы с ними и позор деля?
А я - не рыцарь. Опустив забрало,
врага копьем я не сбивал, веля
пасть ниц. Я - пахарь. Ты - мои поля,
для них я меч перекую в орало,
для них поэзии засею пашню,
а ты согрей меня своим всегдашним
огнем любви, чтоб он в строке горел;
и сто и двести раз, не то что дважды
тебя в венок вплету с сонетом каждым,
мой светоч, воздух, вера, мой удел.
- 11 -
Мой светоч, воздух, вера, мой удел.
Как четки, нежность я перебираю,
тебя зову, и смог бы - улетел
туда, к тебе, к воронежскому краю.
Здесь море, сосны. Ветер надоел
возней с дождем, с которым то играет,
то ссорится... В Пицунде сходства с раем
пока что нет... И мой сосед, мингрел,
клянет гортанно сырость, хлябь и муть...
Настанет вечер - дня как не бывало.
Тебя я вспомню, прежде чем уснуть,
подушку смяв и скомкав одеяло.
В глухой тоске я разорвал бы грудь:
  тобой дышу - простора неба мало.
- 12 -
Тобой дышу - простора неба мало;
вздохнув, я разорвал бы горизонт;
тоску я снегом бросил бы на скалы;
слезами гроз я выпил бы озон;
зарей надежд позвал бы в путь усталых;
глухим в любви дал соловьиный сон;
затмил бы свет для сумрачных персон
и в цвет мечты раскрасил бы вокзалы...
Прелюд, на голос совести похожий,
вопросом в храме мне орган пропел:
“Не захотел же ты стать выше божьей
в любви своей? Не слишком ли ты смел?
Так поклоняться ей - одно и то же
поверить в Бога,” - ”Я бы захотел...”
 - 13 -
Поверить в Бога я бы захотел,
что выбрать мне предметом поклоненья?
Отвагу? Нет, боюсь громады стел.
Любовь? Не отличить от увлеченья.
А красота? Нет, без ума - пробел.
А коль с умом? Увы, но исключенье.
Есть сила? Нет, фундамент принужденья.
Свобода? Глупости прицел.
Религия? С ней мысль не совместима.
Искусство? Ткать узоры по канве.
Так смысл искать, пожалуй, не пристало.
Ну, что ж, есть вера и в любовь любимой
и ты, Поэзия! Осмелиться бы мне,
моей богиней только ты бы стала.
 - 14 -
Моей богиней только ты бы стала,
когда б не горькое твое “к чему?”
О, да, совсем иного пьедестала
достойна ты по красоте, уму.
Нимб ли, корона ли тебя б венчали,
земной бы и осталась, потому
семнадцать лет никак я не пойму,
нашел тебя для счастья иль печали.
С тем рядом и живу. Не торопясь,
пишу, венка заканчиваю вязь.
Не думаю о том, что все напрасно,
и будет миг и нам предъявит счет...
Все ж мир покинуть, грозный и прекрасный,
мы не спешим - жизнь, торопясь, идет.
 1975-1979