Об асфальт

Просторечие откровенного потакания вычурной сложности
Открыто предвосхищает собственные возможности,
Обещает всегда многое, исполняя не все и не каждому,
Прикрывает пути упокою, наставляя чему-то важному.
Сколько бы ни возрождал в памяти былые впечатления,
Время округлит концы и сублимирует выводы.
Ничто не вечно в природе, все поддается тлению,
А то, что значимо, легко переходит с «вы» на «ты».
Вот радуга – это мираж на краю грозового неба,
Это природы блажь для тех, кто видит цветов различие.
Если достаточно жидкости и банального хлеба,
Хотелось бы поиметь и зрелищ наличие.
Графическая живопись переполняет обычные иносказания.
Спонтанные строчки со смещенным центром тяжести
Способны вызывать образы, которым пока нет названия,
Но они уже претендуют на звание некой важности.
А вот новинка – полотенце из святой плащаницы,
В придачу запись канареечного хора – сплошь теноры…
Это как угадывать окончание фразы на следующей странице –
Закономерное заблуждение. Поют только кенары.
Интересен результат, а сам процесс оказывается не важен,
Поэтому в цветочных магазинах не продают презервативы.
Понятно, что такой вывод не слишком бумажен,
Тогда приобретайте жимолость и недозревшие сливы.

Удила закусили, поправили галстук, встали в пробку.
Всё. Часа на два можно расслабиться – норматив выполнен.
С красной строки: «Уважаемый…», двоеточие, открыли скобку : (
Пара антонимов самочувствию натуральным медом – липовым.
Двоеточие, закрыть скобку : ) улыбаетесь без сарказма.
Именно такое выражение лица называют заразным.
Можно еще присовокуплетить поцелуев воздушных,
Но вы же по опыту знаете, они безобидней наружных.
Между тем на термометре «крибле-крабле…» – и всё с начала.
Проветрите помещение, не ровен час – сбудется!
И только в сумерках опомнимся – наша мелодия не звучала.
Даром что словоохотлива многолюдица.
Легкая паутина вчерашней еще скромной тени
Заново перевязывается наизнанку по новой моде,
И пугающая высота очередной судьбоносной ступени
Немного фальшиво звучит на высоком аккорде.
Если бы каждый свои двенадцать пар раздал любимым,
Путь к сердцу стал бы намного короче, как летом ночи,
И земля богаче в ближайшем будущем обозримом.
Главное не стать любимым, а любить. Никаких многоточий!

Прохожесть вытаптывает пути, подвигая к перевоплощению,
Заставляет торить очередные обходные для вящего пущего,
Неизбежно приводит к переносному местоположению.
Нужно рассчитать силы, иначе дорога осилит идущего.
Что Ричард Бах, что Антуан де Сент-Экзюпери –
Любым полетам тоже границы ведомы.
Бездонный космос земным океанам сродни,
А те уже исследованы нашими дедами.
Вот живешь себе лихо, читаешь звезды на досуге,
А твои открытия оказываются чьими-то воспоминаниями.
Зато есть преимущество: ты имеешь ноги и руки,
А главное обладаешь собственными переживаниями.
Удобная штука – пульт дистанционного управления.
Жаль, что они не прилагаются к нам в роддоме.
Кто разделяет эту мысль, достойны сожаления,
У них любимое выражение: «Мы все, кроме…»
Произвольно бросаться словами подвластно многим,
Но выстроить их на потребу не всякий осмелится,
Поэтому не все покидают свои берлоги,
Большинство остужается на пустомелице.

Можно сколько угодно пороть чушь до поросячьего визга,
Все равно эти строчки прочитают не многие.
И вам дозволено попадание в группу поэтического риска,
Там таких большинство – поголовно головоруконогие.
Допустим, у вас семь пядей во лбу и косая сажень в плечах,
Семимильными шагами вы двигаетесь… вы умеете.
С такой конституцией вы должны застревать в дверях,
Не пройдете – не найдете – не возьмете – не посеете.
Если надоел китайский, можно начать изучать руны,
Изобрести свой язык в своей половине царства.
Сделать из гитары скворечник и не снять струны…
Это одна из стадий распространенного коварства.
Вот теперь можете разгадывать рисунок на обоях,
Кланяться шнуркам на ботинках и упавшему мылу,
В ритме улиц читать об информационных сбоях,
Любоваться мазутными лужами, мечтая о поездке по Нилу.
Ну как темп? Скучаете? Непривычна эмфаза?
Чувствуете – запахло осенью? Ночь – это нагар лета.
Чем меньше хочется передать, тем длиннее фраза,
Скорость темноты равна скорости света,
А звуком можно только что припугнуть ненадолго,
Особенно красного цвета нотой-флажком для волка.
А впрочем, что бы это на самом деле ни значило,
Каждым будет по-своему не понято и переиначено.

Не все ли равно, какова стоимость дня прожитого,
Если уже выстроились планы на завтра?
Ничем не осилить кем-то отмерянного положенного,
Не узнать заранее планы человеческого автора.
Можно глядеть в зеркала, гадать на крови и кофейной гуще,
Можно распутывать сны и расчерчивать вселенские карты,
Можно прогнозировать погоду, время года или того пуще
Сравнивать чужую жизнь с игрой в шахматы или нарды.
В любом случае судьба всегда преследует, семенит рядом,
Вмешивается, когда, куда, к кому и с чем захочет.
Ведь бывает что и весна начинается снегопадом,
Но бывает иногда: пошутит, отойдет в сторону – хохочет.
Отсюда и появляется очередной Серакрылый Шестифим,
Удивляется – сколько всего без него упущено.
Поживи-ка с наше, а потом еще столько же – простим,
А пока гуляй на здоровье, но помни о пользе сущего.
Какова нынче себестоимость солнечного света?
Сколько нужно времени, чтобы, не отслаиваясь, прилипло?
Какова оптовая цена листо-, звездопада брутто, нетто?
Раз people хавает, даешь популяризацию people-а!
Закавыка, граждане, купите себе перешептыватель. Однако
Времена наступили. Свободу можно понимать двояко:
С одной стороны – полное раздолье для красноречия,
А с другой – это похоже на Тайную Вечерю.
И не важно, кто из антихристов теперь на страже,
А кто из принципа называет эту стражу лажей,
Главное доступность к победоносным нетленкам,
Понятно, что и они для этого с желтым оттенком.

Неизлечимость – состояние, не лечащееся традиционно,
Удобоваримость наскучила – выражайтесь по-свойски.
Поголовье сегодня общается погранично условно,
Со стороны заметно, кто в чьем творческом поиске.
Фешенебельные люди, достигшие легкомысленного возраста,
Легко попадаются на блесной обещанную награду,
И, разумеется, сгорают первыми навроде хвороста.
Вот хорошо бы каждому научиться управлять стадом.
Когда человек начинает присматриваться к Смерти,
Смерть поневоле начинает присматриваться к нему.
Дважды умирают только трусы – и вы в это верите,
А я не тороплюсь успеть – я еще живу.
Считать безумцем того, кто неровно дышит,
Спешить промолчать там, где не нами отмеряно,
Не замечать подноготного уровнем ниже и выше…
Первое правило парашютистов: торопись медленно.
На ощупь словесная пуантель толстая и жирная,
А речевой фарш без запаха – только искренний,
Изменяемая область восприятия, поначалу обширная,
Под тяжестью предрассудков становится ливерней.
Позолоченная середина далека от своих полюсов,
Несмотря на взаимность двух противоположностей,
Время по природе не нуждается в присутствии часов,
Вообще все простое самодостаточно в своей сложности.