наставления тёлкам

У пра селачнай дароги,
при пичатафф к дубу круп,
вазмущщоная карова
бугаю дала атлуп:
- Ах, астафьти, ради Бога,
йа памолвлина с другим,
насарок из Таганрога
будит суженным маим.
- С первай фстречи и даныне,-
бык пичальна прамычал,-
Ваше дефствинная вымя
сница мне -Ах!- па начам.
Ваш уродиц аднарогий
далико и пад замком.
Но карова-нидатрога
атвичала с халатком:
- Ах, астафьти, Бога ради,
на кой черт мне Ваша стрррасть.
Мала телог што ли ф стади
ходют стельными ат Вас?
Йа хачу любви как пестни,
йа фсю жизнь ийо ищщу.
Ни хачу любви тилестнай,
платаничискай хачу.
Бык взривел: - Паслуший, кляча,
был йа кротак, видит Бог,
к черту нежнасти тилячьи,
што йа - бык или тилок?!
Абашол карову с тылу
и рагами землю рыл,
но ни смок карову силой
взять и не угаварил.
А на дубе старый воран
хахатал нат ним даслёс,
и, спасаясь ат пазора,
бык в другой сбижал калхос.
Разнисли малву по свету,
а карове пастухи,
графаманы и паеты
пасвищали йей стихи.
Уличиф жину в измене,
избигая крайних мер,
мужики йеё в диревне
бабам ставили ф пример.
И вздыхали в теплам стойле
фсе каровы па начам
а жирафах из Каломны,
а сланах из Багучар.
Из села бижали ****и,
пастухи ужрались в хлам.
Даже сучки – вот те нате!-
ни давали кабелям.
А вытоги вышло скверна
и каровам, и быкам:
нидавыполнила ферма
план па сдачи малака.
Штоба вытравить заразу,
па немецки – целибат,
атвезли карофф на базу
на сасиськи-сервилат.
Ризюме из этай скаски
и карова выведит:
штоп не кончить жись колбаской,
коли ты на выданье,
хочишь быть живой–здаровай,
кавалеру не груби,
радилась на свет каровай –
так бычару и люби.