В сирень глубокую, как море...

В сирень глубокую, как море,
я окунусь в который раз!..
Не открывая мёртвых глаз,
она заплачет о Гоморре,
и не своё, а чье-то горе
внезапно ошарашит нас,–
так тонем мы в дичайшем оре
тех городов, что не в фаворе...
Как страшен их истошный глас!

И хлынет с неба серный ливень
на господина и слугу,
коров, жирующих в лугу,
и оводов, что прут за ними,
на нас – бледней садовых лилий,
готовых протянуть врагу,
под синью древних мирт и пиний,
ладонь в сплошном кроссворде линий.
По ним судьбу прочесть могу...

Ещё задолго до Помпеи
асфальтовою лавой волн
накрыло город наш, а Он,
лишив наследства и трофеев,
зарыл певцов и корифеев…
О город мёртвых, мне твой стон
напоминает вздох Морфея.

Спасённые от смога, смол,
дождей кислотных, серовея,
родные дети Иудеи
услышали безумный стон.

Но мы с тобой сегодня в роли –
не летописцев, нам иной
указан путь, и ты не ной,
что нам достанется пуд соли,
а им – дождь серный проливной.

Мы тоже избраны, как Ной,
чтоб видеть, как в солёном поле
спасается, по Божьей воле,
Лот с любопытною женой.