Такая любовь

I
- Я скоро вернусь, - Он подошел к двери.
- Я жду тебя. И люблю, - Она, улыбаясь, послала Ему воздушный поцелуй. Он вдруг ринулся к Ней, подхватил на руки и закружил по комнате:
 - Как я тебя люблю! Ты моя, только моя и только для меня…
Она уткнулась лицом в Его плечо, потом пробормотала:
- Тебе пора, поспеши…
Он отпустил Ее и вышел из дома.
Она тут же пошла за телефоном и, вцепившись в холодную трубку, села на диван. Глубоко вздохнув стала набирать знакомые цифры. На другом конце провода ответили:
- Это я , доктор. Здравствуйте. Уже все известно?
Там, в трубке, кто-то зашелестел бумажками.
- Да…Я сожалею…
- Прощайте, доктор, - Она отключила связь. Это случилось.
Надо спасаться, бежать от Него. Надо спасать их любовь.
Она побежала в спальню, стала запихивать в раскрытую пасть дорожной сумки все, что попадалось под руку: все это связывало Ее с Ним, а значит, было необходимо.
Вдруг Она замерла, почувствовав острую боль в пояснице. Пришлось медленно опуститься на кровать. Скрючившись, Она пролежала, наверное, вечность. И бившаяся в мозгу мысль за эту вечность не исчезла: никогда больше Его Она не увидит. Вот что убивало и заставляло стонать…

Внезапно Ей послышался какой-то звук в дверях, потом Она услышала Его голос.
- Милая, я уже вернулся. Забыл сотовый. Ты где?
Она попыталась встать с постели, чтобы спрятать сумку, но не смогла.
- А-а-а, вот ты где, - Он остановился в дверном проеме. – Не скажешь, куда собралась?
- Принеси мне из ванной таблетки, пожалуйста, - прошептала Она.
Он понял – случилось что-то серьезное – по ее голосу, бледному лицу, неестественной позе.
Когда Она выпила пилюлю, то смогла наконец подняться с кровати: боль немного отпустила.
- Что происходит, что с тобой? – Он тревожно смотрел на Нее.
Она молчала. Не могла бросить Ему эту жалкую фразу о своей болезни, как бросают собаке кость. Нельзя говорить о расставании. Сейчас. Лучше потом. Пусть через несколько дней или часов. Не сейчас.
- Я не знаю. Вдруг свело мышцы, спина заболела. Успокойся, любимый, все хорошо, - едва сдерживая плач, Она притянула его голову к себе.- Я люблю тебя. – Она коснулась Его теплых губ своими.
- Надо вызвать врача. Сколько можно давиться этими таблетками? - Он судорожно дышал, вдруг почувствовав в ее спокойствии притворство, дававшееся ей с трудом. Понял самое страшное – Он ее теряет.
- Врача? – Она улыбнулась. – Врач бессилен, - ее взгляд вдруг стал пугающе серьезным, - это муки любви.



Следующим утром Он решился сказать Ей то, что надо было сказать уже давно.
Она была на кухне.
- Любимая, я хочу что-то тебе сказать, - Он поцеловал ее в щеку.
- У меня тоже кое-что есть для тебя, - Она внимательно смотрела на Него, словно впитывая в себя, стараясь запечатлеть на века.
- Выходи за меня замуж, - Он затаил дыхание, ожидая ответа.
 Вместо ответа Она вдруг уронила миску, тесто растеклось по полу. Она задрожала, сильно-сильно, Ее просто бил озноб, руки тряслись.
- Необычная реакция, - Он хотел Ее обнять, Она отстранилась.
- Я…я..я. Нет! Я не могу. Это все из-за меня, все из-за меня! – Она почти кричала. – Ты не виноват. Это вся я. Я не могу..
Эти слова были похожи на удар. Она отказывает? Что с Ней? Он только сейчас заметил, как Она изменилась за эти дни: осунулась, глаза из голубых стали почти бесцветными, похудела. Она угадала Его вопрос:
- Я ухожу. Мы не должны продолжать наши отношения. – Ее голос походил на голос диктора по радио: какой-то сухой, официальный, совсем чужой. Она избегала смотреть Ему в глаза.
Он внезапно сознал, что Она скрывает. Кинулся в ванную, Она закричала что-то Ему вслед. Он не остановился. В маленьком шкафчике, вечно закрытом на ключ, стояли ряды баночек с таблетками, порошками пилюлями. Она прибежала вслед за Ним.
- Зачем Т ы сюда полез? Чего тебе не хватало? Хотел пожалеть? Помочь? А, черт! – Она стала колотить Его руками по груди. – отпусти меня, отпусти-и-и!
Она вырвалась. Понеслась в спальню, достала из-под кровати приготовленную сумку направилась к выходу. Он преградил Ей путь.
- Дай пройти, - глухо сказала Она.
- Не могу. Я люблю тебя.
 Она умоляюще взглянула на него:
- Я не хочу умирать у тебя на глазах. Отпусти меня. Отпусти, пожалуйста, - по щекам полились слезы.
- Я помогу тебе. Есть врачи… - Он стоял на своем. Как скала. Нельзя Ее терять. Иначе Он потеряет и смысл жизни.
- К черту твоих врачей! Они – ничто перед смертью. Я не могу остаться с тобой. Я хочу, чтобы запомнил меня нормальным человеком, а не страдающей калекой. Не хочу быть обузой тебе.
- Любовь – не обуза, - Он готов был пойти нВ се, лишь бы Ее удержать.
Она взяла себя в руки. Утерла слезы, посмотрела на Него:
- Я никогда ни о чем не просила тебя. Я сейчас прошу. Дай мне уйти. Пусть наша любовь останется совершенной. Пожалуйста, не уродуй ее. А я всегда буду с тобой. Ты же знаешь. Мы рождены друг для друга. И я это делаю для тебя. Ты потом поймешь. Я клянусь, что буду вечно любить тебя. Ни время, ни расстояние этого не изменят.
- Один день.. Останься еще на один день.
- Нет. Я не смогу потом уйти. Не хочу страдать. Хочу запомнить наше время как время счастья, а не боли... Пожалуйста…
 Он машинально сделал шаг в сторону. Она проскользнула мимо, стараясь не задеть его даже рукавом. Он знал, что улетает Его Синяя птица. Но Он знал также, клетка для нее смертельна.
 Когда Он обернулся, Ее уже не было. Только распахнутая дверь. Знак совместного финиша и индивидуального старта. Он стал медленно сползать вдоль стены и вот уже сидел на полу.

Она не вернется.
Он мог это понять
Но сможет ли простить?..

II

Теперь у Нее появился новый друг. Одиночество. Она закрылась, спряталась от всего. Ей помогали в этом черные очки, парики и даже инвалидное кресло. Наверное, именно благодаря ему общество окончательно от Нее отказалось, беспрестанно отводя в сторону глаза.
 Два года Она посвятила себе. Не потому, что была эгоисткой, а потому, что никому больше не была нужна. Она хотела уйти из этого мира – не получилось. Врачи, можно сказать, спасли. Но, правда, не целиком – ноги были по сути мертвы. Получалось, половина Ее была еще здесь, а другая – уже там. Довольно страшное состояние. Но Ее что-то держало здесь.
 Она знала, что это любовь. Она не исчезла., она лишь многократно усилилась, а вместе с ней и горе, и боль. Она существовала, изредка «выезжая» в свет. Делать это приходилось осторожно: рак сказался и на зрении. Поэтому туманно-размытый мир диктовал новые правила выживания.
 Она часто думала о Нем. Неуверенно всматриваясь в мутные лица прохожих, Она надеялась и боялась найти Его, слушая обрывки разговоров, хотела уловить Его голос. Иногда Ей до смерти хотелось вернуться в Их дом. А потом Она смотрела в зеркало и в ужасе закрывала глаза, выла как волчица. Нет, такая Она не должна и мечтать о нем. Уроды пусть остаются одни.



 Сегодня Она поехала на улицу: шум и гам города, раньше приятные, теперь пугали. Она быстро крутила колеса и не заметила выбоину в асфальте. Коляска дрогнула и остановилась. Она легко попала в ловушку. Толпа обходила Ее стороной, а Она не просила помощи и, скрипя зубами, стала раскачивать коляску.
- Вам помочь? – к Ней подошел один из художников, примостившихся вдоль тротуара.
- Как посчитаете нужным, - Она продолжала попытки выбраться самой.
- Тогда сядьте спокойно, - пробормотал он себе в бороду и через мгновение вытолкнул коляску.
- Спасибо, - Она повернулась к нему спиной.
- Подождите, - его рука легла на ручку коляски. . – Я могу вас нарисовать?
- У меня нет денег, - Она хотела поехать, но не получилось: коляска крепко стояла на месте. – Отпустите!
- Я сделаю это бесплатно, - продолжал настаивать Он.
- Нет! С каких пор вам понадобилось рисовать калек?
- Так вот в чем дело!
- Да, в этом!
- И все-таки я настаиваю. Я же сделал вам одолжение. Очередь за вами.
- О боже, хорошо! Только уберите от меня руки. Вы умеете настоять на своем, прямо как мой.. – Она осеклась, будто Его имя могло обжечь губы.
- Кто? Ваш муж?
- Вы журналист или художник? – Она стала жалеть, что осталась у этого высокого бородача.
- Вопросов больше нет. – Он взял лист бумаги, карандаш и приступил к работе.
 Она молча наблюдала за ним, и чем дальше, тем внимательней. Словно хотела увидеть то, чего в нем не было. Вдруг вспомнила, что Он, когда был студентом, тоже рисовал. Почувствовала, что бледнеет, что потеют ладони. Проскользнула мысль, а не надо ли Ей уйти. Но какой-то паралич разлился по телу, заставил остаться.
 Он вдруг скорчил Ей рожу, Она в ответ улыбнулась. Он тут же парой штрихов запечатлел улыбку. Она смотрела на его руки: такие холеные, они не вязались с огромной бородой, немытыми патлами, видавшими виды джинсами…
- Вы давно рисуете? – Она спросила тихо и осторожно, но он услышал.
- Сколько себя помню.
- А сколько вам лет?
- Это важно?
- Да.
- Тридцать пять… Не мешайте мне работать.
Она замолчала. Интересно, что выгнало его на улицу? Что заставило надеть чужую маску?
- Откуда у вас этот перстень, - он кивнул на ее правую руку.
- Из прошлого. Связывает меня с ним и с жизнью. Не знаю, кем он послан: ангелом или демоном, - Она сняла его с пальца.
- Так. Портрет готов. Прошу, - он протянул лист. Она увидела себя, улыбающуюся и даже…счастливую
- Это ложь..- пробормотала Она.
- Я вижу вас такой.
- А где подпись?
- Никогда не подписываю портреты.
- Сделайте для меня исключение.
- С чего бы?
- Что вы хотите взамен?
Он помолчал. Как бы невзначай бросил:
- Ваш перстень…
Она вздрогнула. Потом решила, что так будет лучше и протянула кольцо:
- Возьмите.
- но.. это же ваше прошлое.
- Я не хочу иметь с ним ничего общего.
Он взял перстень. Поставил закорючку в углу листа и отдал ей.
- Спасибо, - Она отъехала на шаг. – И прощайте.
- А, может быть, до скорых встреч. Кто знает…


Действительно, кто знает: Бог? Или мы сами, но только боимся себе признаться?
Так или иначе. Он еще не понимал, что его слова станут пророчеством.



 Вечером он стал собирать карандаши, краски, увидел лежащий а мольберте перстень, положил в свою ладонь.
«Странно… Такие ведь есть только на Таити, - подумал Он. – Такой же был у Нее… Если Она от него не избавилась, как и от меня.»
 Он горько усмехнулся. Единственное, может быть, что Он сохранить после той трагедии, это самоирония. И, кажется, что-то еще. Более важное, но спрятавшееся на задворках души.
 Вдруг отблеск фонаря вырвал из тьмы какую-то надпись на внутренней стороне кольца. Он сощурил глаза: «Навсегда с тобой»… До боли знакомая гравировка… Весь мир вокруг вдруг замер, перестал существовать, а Он все смотрел и смотрел, в тайне надеясь, что сошел с ума. Но нет, это был не обман, не иллюзия. Это была правда… Такая долгожданная и такая пугающая.
- Значит, Она жива! – сердце Его забилось чаще. Он чувствовал, что Его словно распирает изнутри огромный пузырь неимоверного счастья…
 Он вскочил со стула, побежал в ту сторону, куда уехала Она. Прохожие с подозрением смотрели в Его горящие любовью глаза, а Он все бежал и бежал… Наконец, остановился. Понял, что сейчас, конечно, ее не найдет. Надо … Надо пойти в милицию! Он же запросто по памяти нарисует ее портрет. Скажет, что исчезла Его жена и тогда Ее точно найдут!!!
 Он вернулся к своему месту, стал что-то яростно и быстро выводить на бумаге. А, закончив, кинулся в ближайший отел внутренних дел…
 Оттуда Его прогнали. Сказали, надо свидетельство о браке, еще какие-то бумажки. Один из бравых милиционеров рассмеялся Ему в лицо, назвал бомжом и наркоманом.
 Он ушел…

 Эйфория прошла и, бредя в свою конуру, Он размышлял, почему Она уехала? Неужели не узнала? Почему бросила Его снова? Отгадка быстро пришла на ум: кому он теперь нужен? Такой… без денег, дома, друзей. Ведь все посчитали Его психом, свихнувшимся из-за любви. Пытались заставить Его забыть – Он переставал их слушать, говорили, что Она умерла – Он рвал с ними все контакты. Он сел на диван, вспомнил Ее лицо.. Боже, это ведь была Она, а Он ее упустил, опять потерял! Идиот!
 А хотела ли Она быть найденной? Почему только Он потратил всего себя на Ее поиски, а Она ничего не сделала? Впервые за это время Он обиделся. Как маленький ребенок, которому нудны утешение и забота… Почувствовал, что по щеке катится слеза и сжал руки в кулаки. Нет! Теперь Она не уйдет! Он найдет Ее, где бы Она ни была. И сделает это не ради них, а ради себя!



От любви до ненависти один шаг. Сделает Он его или нет?



III

 На скрипучей больничной койке лежать было неудобно. А Она этого не замечала. Перед глазами стояла Его подпись на портрете. Подумать только! Пара неразборчивых крючков перевернула то, что принято называть жизнью. Увидев их у Нее закружилась голова, коляска покатилась куда-то в бок, и Она очутилась на полу. Она могла бы пролежать так долго, если бы хозяйка квартиры не решила проведать свою квартиросъемщицу. Так Она оказалась в больнице. От долгого лежания у Нее затекла спина, и Она села на кровати.
 Его лицо… Как же Он изменился! Неужели из-за Нее?! Почему Он на улице? Потерял работу? И во всем Ее вина.
 Она застонала, уткнувшись лицом в пахнущее хлоркой одеяло:
- Мой любимый, мой милый, мой.. мой… Прости меня. Я так тебя люблю.. – слова лились словно из жерла вулкана, затухшего на два года. – Боже мой, я найду тебя, любовь моя!
 Она резко отшвырнула одеяло и вскочила с постели.. Вскочила с постели.. Вскочила… Встала на ноги…Сама.. на ноги.
 Она замерла словно статуя. Она боялась упасть. Потом поборола себя, сделала первый шаг, держась за кровать.. Первый шаг для Него…И второй.. И все остальные.. И всю жизнь для Него и за Него…


Чудес на свете не бывает. А любовь их творит назло всем и вся. Но только тот их достоин, кто сделал ее своей религией и свято уверовал в ее всепобеждающую силу.

IV

- Простите, а где тот художник, который рисовал здесь раньше кирпично – рыжими карандашами? – Она, наверное, в сотый раз задавала этот вопрос.
- Э-э-э… Не знаю. Его здесь давно уже не было. Месяц, может, два. Откуда я знаю! – рявкнул какой-то абстракционист.
Она отвернулась и пошла дальше. Уже три месяца бесплодных поисков… Но Она на остановится. Он вылечил Ее, сам того не зная. Она должна ответить Ему.
 Она шла по улице дальше, что-то спрашивая, выясняя. Оказывается, Он рисует чуть больше полугода, ни с кем не общается, почти ничего не ест и вообще крайне подозрителен.
 Подозрителен! Да знали бы они, кого называют подозрительным!
 И чем дальше Она шла, тем больше Ей хотелось вернуться назад: слишком больно было слышать о Его «перерождении». Но останавливаться нельзя.
 
 Она не замечала, что за Ней давно наблюдают два немигающих глаза. Ровно через пятнадцать минут после Ее появления на этой улице Он уже знал об этом. Еще через час Он узнал, где Она живет.



 Вечером, замерзшая, Она вернулась домой. Очередная неудача не охладила ее пыл. Без сомнения, Она Его найдет. Не сегодня, так завтра.. Но как бы хотелось, чтобы Он был здесь сейчас!!! Чтобы обнял, чтобы согрел, поцеловал…
 Она вдруг вспомнила, что Ее бабушка говорила: «Если хочешь, чтобы пришли гости, не закрывай дверь». Она подошла к двери, чуть помедлила и открыла ее. За порогом стоял Он.


Они смотрели друг на друга, не шелохнувшись, жадно вдыхая аромат друг друга.
Она попятилась на пару шагов, оперлась рукой о кресло, медленно опустилась в него.
- Я могу войти? – хрипло спросил Он.
Она не смогла ответить.
Он вошел в комнату.
- Я купил тебе цветы. Потом выбросил их. Я ведь не на первое свидание пришел, - он осматривал мебель. Заметив, что Она хочет что-то сказать, жестом попросил Ее подождать. – Должен признаться, ни одного человека я не проклинал так сильно, как тебя, никого не ненавидел так, как тебя.
 У Нее по щекам полились слезы.
 - Ты, - Он смотрел Ей прямо в глаза, - лишила меня воздуха, ты сделала из меня ничтожество, - Он встал перед Ней на колени. – Но никого я не люблю так сильно, как тебя. Ты вернешься в наш дом?
Она обняла Его за шею, зарыдала на плече:
- Прости меня…Пожалуйста…Я люблю тебя…Я всегда буду с тобой.


Они верили друг в друга.
Большие препятствия порождают любовь во сто крат большую.
Поддается ли измерению Их чувство, если Они перешагнули через свое эго?


2002 г.