Горчащий вкус росы соленой поэма

Испита чаша, и в ней нет
Уж боле ничего сейчас,
Завернут крохотный брикет,
Не торопясь, его за раз
Я поглощаю на обед.

Хлеб мягок, свеж и пахнет хной,
Да, улыбаюсь, не проси,
Не покажу чаши пустой,
Я пью из кружки, посмотри.

Цедить по капле, делать вид,
Что все в порядке, я сыта,
Уши сгорают, боже, стыд,
Не показать, где срамота.

Кусаю хлеб, да, мягок он,
Вонзаю зубы остриё,
А жажда — это все вранье,
Я ем и пью, видишь, урон
Тобою не был нанесен.

Стараюсь образом слюну
Комком горячим проглотить,
Как сухо, боже я тону,
Как черство, может посолить?

Мясистый мякиш на зубах,
Словно тягучая смола,
О, как тяжел гнетущий страх
Понять, что здесь я не права.

Вот соль на раны, грез размах
Уносит в чистый водоем,
Как сухо, слезы на глазах,
Жаль, что мы больше не вдвоем,
Печаль надежд, обычный крах,
Так ни к чему мы не придем.

Впечатывать в E-mail ответ,
Зачем, что хочешь изменить,
Опять просить прощенья? — Нет,
Предательство нельзя простить.

Ты видишь, не страдаю я,
Спокойно пью на кухне чай,
Ем корку, мякиш, примечай,
И сыплю соль, о чем грустить.

Что, удивлен? Да, это так,
Я пью безумие воды,
Довольна я, ты понял знак,
Хотя пожар в моей груди,
Я булку ем, съедаю мак,
Ты мне не нужен, уходи,
Хотя глаза кричат: прости.

Ленивый луч прокрался в дом,
Погладив серое стекло,
Темнеет небо за окном,
Так странно, весело, смешно…
***
Просить, ну нет, горда? Горда.
Эмоций всплеск, обычный ужин,
Все выпито, но не нужна вода,
И вновь как в повторенье сна
Мой мозг заботой перегружен,
Ступает вечер в города.

Так замолкают разговоры,
Что говорить, о чем спросить,
Зачем те неизбежны споры,
Ведь ничего не обратить.

Закат, нет, с места мне не видно,
Лишь по обоям алый цвет,
Луч, искажаясь, на повидло
Упал теплом, оставив след.

Как зыбки тени в этот вечер,
Пространство пусто, гаснет свет,
Твои глаза искали встречи
В тенях заблудших, как аспект
Глагола позабытой речи.

Я здесь и в тоже время нет,
Разум ссыхается от боли,
«Воды», — кричит, не надо соли,
Инстинкты — мыслей винегрет.

Стол не пустой, катаю мякиш,
Рву хлеба плоть словно врага,
На дне чуть жидкости пока,
Чаинки словно в хороводе.

Так приторно, так сладко мне,
Смещались в кучу ощущенья,
Повидло, соль теперь во мне,
Воды же ложка в утешенье,
Но ей я дорожу вполне.

Еще стемнело, ты ушел,
Раскаявшись, да кто же знает,
Не выдержавши тот рассол,
Что мое сердце принимает,
Пусть тело, не душа, страдает
Сильней, и что ты в ней нашел,
А что во мне, да кто же знает.

Ушел, что струсил? Видно, нет,
Я чувствую твое присутствие,
Я, чую запах сигарет,
Что ты курил в мое отсутствие,
И снова свежий, тебя нет,
Свет фонаря словно привет
Мне чертит на стекле завет,
Мигает, нет контакта в точке,
Как будто чертит злые строчки
Азбукой Морзе— чистый бред.


Жаль, не способна закурить,
Было б неплохо, как считаешь?
В голубоватый дым уплыть,
Где фразы верные слагаешь,
Спокойствием, как обтекаешь
Тремя словами: здесь нам жить.

Миганье, ветер, пустота
Флюидами ворвались в вечер,
Ноктюрном в трубах, провода
Подобны струнам, вот диспетчер
Ток отключил, и темнота.


Шевелит ветки серость тьмы,
Прожилки света ниоткуда
Крадутся тихо вдоль стены
По занавескам бахромы,
Подобны призрачному чуду,
И пропадают не видны.

Сейчас расширены глаза,
Все больше в комнате деталей,
Вот стол, белеет чуть плита,
Вот ваза, видимо, пожалуй,
И в ней прохладная вода.

Все призрачно, лишь очертанья
Щелью под дверь, и тусклый свет,
Теперь его почти что нет,
Вселенная как не реальная,
Реален только жажды след.

Я растворяюсь в ощущеньях
Того, что хочется сейчас,
Тамтам сердечного биенья,
Улыбка боли на устах.

Весь мир, он столь не постоянен,
Потерь надежд не избежать,
Сколь этот вызов жизни странен,
Чтоб ни чего не потерять,
Перстень в пучину вод бросать,
Что верить, тем себя мы раним,
Но все таки тянет проверять.

Горят те строчки пред глазами,
Как счастья в жизни сохранить,
Но не могу одно забыть,
То, что его творим мы сами.

А способ верный, Минос царь
Не пожалел добра и злата,
Свой перстень на судьбы алтарь
Сложил, что ж, я не так богата,
Чего швырнуть бы, что не жаль.

Да и история прискорбна,
Тот жест его совсем не спас,
Да и, пожалуй, мысль та вздорна,
Чтоб драгоценность в унитаз.

Так посмотреть, то жалко станет,
Вот если б знать все наперед,
А вдруг, как рыба не найдет,
И вещь бесценна пропадет.

Мысли клубятся, серый свет
Чуть грязноватый, как узор,
Дает загадочный эффект
Проекцией на ткани штор.

Рисунки, дивные поля,
Растения, вершины гор,
Рисуют странные края,
Обычный и невзрачный сор.

Подтеки слез в грани стекла
Пейзажем призрачных надежд,
На светлой ткани полотна
Узором свадебных одежд
Чиркают старые слова.

Окно черно, лишь вдалеке
Чуть ниже звездочку огня
Во вспышке различаю я,
Как отражение в зрачке
Того, кто так любил меня.

Да, верно, спрятан в серый дым
Ушел, как будто его нет,
Внизу теперь стоит один,
Мусоля пачку сигарет.

Закрылся пламенем огня,
Отгородился от ночи,
Пытается забыть меня,
Вновь счастья отыскать ключи.

Тревожен ветер стал стихать,
Ночь вышивает темну шаль,
Где серебром уже сверкать
Пытались звезды, верно жаль,
Что облака не разогнать.

Нет звезд, луны, забыта я,
Как приближается ко мне
Тот свет горящего огня,
И серость отблеском в зрачке.
.
Одна звезда, как маячок,
Горит, приближенный в окне,
Заполнив мир, поймав в садок
Рыбку, что билась на крючке,
Но как он от меня далек.

Еще раз вспыхнул и погас,
Спустится вниз, идти к нему,
И ощутить прохладу глаз,
И оказаться вновь в плену?
Но нет, не стоит, не сейчас.

Вот и конец для сигарет,
Как метеор, летит бычок
И, прочертив чуть алый след,
Упал, забившись в пыль дорог,
И вот потух, все, больше нет.

И мрак теперь не разглядеть,
Что происходит в темноте,
Тоской сжимает снова грудь,
Хочу к той тени, да, к тебе,
И крикнуть бы, но не вздохнуть,
И жажда серостью во мне
Стремится время повернуть.

***
Усталый ход смешных секунд,
Не остановишь, не проси,
Ритмичны тени амплитуд,
Как метроном, стучат часы,
«Тик-так», — лишь говорят они.

Уходит время, не вернешь,
Ресницы тянет словно вниз,
Усталости по телу дрожь,
Прощай, мой трусоватый принц,
Твой ход, ты пропускаешь блиц?
Ты не вернешься? Не придешь.
Сиянье стрелок, злая ложь,
Как треугольник биссектрис
В пересечении абсцисс,
Лишь линию здесь проведешь,
Где кончик стрелок смотрит вниз.

Три стрелки — вечности пути,
Конечно, лучше б было две,
Одной придется все ж уйти,
Той, сердце чьё горит в огне,
Но уже выбраны стези,
Где скачет рыцарь на коне,
По сонму звезд спешит ко мне
В том дорогом забытом сне.

В окно вливается рассвет,
Коснулся свет едва гардин,
То утра первого привет
Во хрустале стоит один
Цветок, его прекрасен цвет.

Здесь роза в холоде воды,
Как хочется испить ее,
Сенсор страдает от среды,
Так сухо в горле, Ё+Ё.

Заря, окрасив небосвод,
Лучом карминовым скользит
По лепесткам, и воду пьет,
И сказку чуда ворожит.

О, сколь прекрасен за стеклом
В переплетенье алых лент
Рассвет, что розовым огнем
Нам дарим счастье много лет.

О, сколь прекрасен на столе
Кармина пурпурный цветок,
Укрытый в хрупком хрустале,
Что мир мне возвратить помог.

На нем брильянтом капли слез
Впитали яркий свет зари,
Он воплощенье снов и грез,
Мы с ним остались визави.

Цветок и я желаем пить,
Но что мне эти пол глотка,
А он, на них пытаясь жить,
Красу и цвет дарит пока.

Я прикасаюсь к лепесткам
Губами, чтоб втянуть росу,
Но как в писанье «аз воздам»,
Лишь чувствую свою слезу.

И снова горечью обид
Мой разум в омут завлечен,
И гневом памяти разбит,
Фемиды огненным мечом.

Пустыня, пью одну лишь соль,
Как будто больше влаги нет,
«Вот наказание за Боль», —
Шепчу с улыбкою, вот ответ
Судьбе, пусть такова юдоль,
Что эту горечь глотать мне.

И вожделенно я смотрю
В грани хрустальные миры,
Уже как разумом кричу,
Попав в те призрачны сады,
Что там, об этом промолчу.

Так жажда мучает меня,
Но не обижу я цветок,
Чей жар карминного огня
Мне этот мир вернуть помог.