Океан

1
Ночь на плече у Океана –
они безмолвны и нежны,
им светит узкий серп Луны,
а в пелеринках из тумана,
как эльфы призрачно-бледны,
танцуют сны –
событий тени
из непомерной глубины:
бал сновидений –
предтеч и отголосков частных
обычной яви – то прекрасных,
то тайных, тягостных, ужасных,
и нету большей тишины
и одиночества, чем шёпот
валов и волн, чей долгий опыт,
накопленный на всех ветрах,
вселяет страх
и удивляет,
а снов поток не иссякает;
покоем дышит великан –
сам Океан.

2
А утром кисточки рассвета
легко коснутся гребней вод
и в свой предсказанный черёд
на крыльях ультрафиолета
начнёт светило свой восход,
и день войдёт;
он так беспечен,
что от судьбы беды не ждёт –
он бесконечен;
с наивной юношеской страстью
он мнит весь мир своею частью,
но жизнь строга – к его несчастью
измена исподволь грядёт:
ударом в спину бьют циклоны
и, не встречая обороны,
стирают праздничный сюжет,
и гаснет свет,
и плачет небо,
а день пропал, как будто не был,
и вязкий падает туман
на Океан.

3
Но Океану нет и дела
до судеб дней – не столь жесток,
сколь от интриг пустых далёк:
в своих таинственных пределах
он сам себе и царь и бог,
но одинок
на белом свете,
где днями полнится поток
тысячелетий;
где из доступных развлечений
напевы тайные течений,
да тексты звёздных сообщений
с налётом грусти между строк
о том, что вечность быстротечна,
жизнь, по-людски, бесчеловечна,
где только с ветром до сих пор
не скучен спор,
да нет – беседа:
приносит вести непоседа
и ароматы дальних стран
пьёт Океан.

4
Бывают дни, когда тоскою
зайдётся сердце и тогда
ко всем и вся его вражда
ярится и не быть покою:
ревёт в истерике вода,
идёт беда
и мимоходом
сметает разум, города
и пароходы;
но, множа череду страданий,
безумный норов океаний
себе не ищет оправданий,
лишь где-то втуне тень стыда
за зависть к первородству суши,
за принятые в жертву души,
за боль рыдающих навзрыд,
и он кричит,
но время лечит,
и он природе не перечит,

и льнёт к нему, спеша помочь,
подруга Ночь.