метки

Бабушка внуков своих якорила,
мол, не печальтесь, когда я умру.
Я ведь на вас посмотреть приходила -
глаз одувана прожалил кору.
Видите - много нас, желтых и трезвых,
липких височно смотрящих, немых.
Тут где-то есть даже гай юлий цезарь,
вечно скучающий в вечно живых.

Время настукало, выросли детки
но не закончились божии метки.

Ладит ремонт, до всего ведь есть дело -
тромбом, сорвавшейся гайкой, прыщом,
душу нагую из обжитого тела
выковырнет хоть клещом.
«Я только шел за тобой неустанно
вечным присяжным на ломких губах,
маленьким подтеменным истуканом
твой культивировал страх.

Но в клубах света тогда намекал,
ты ведь запомнил меня и унес -
как полинялый свой бок подставлял
черный кладбищенский пес.
Ты ведь подумал, что он ни в зятья,
ни в кумовья черту не угодил,
этот трезор безпризорный был я -
я вашу соль с подбородков сушил.»

И вышел дождь. И блеснул земляниками.
Голубыми пятками
высверкнул в сверхзвуковые прятки.
И еще долго сорил ликами
спутанный след у него на запятках.