Сегодня меня расстреляли

Я выстрел услышал едва ли,
хоть били почти что в упор:
сегодня меня расстреляли,
не став оглашать приговор.

Всё кончено, вытерто напрочь:
вся жизнь, как несбывшийся сон,
и небо, упавшее навзничь,
и чей-то придавленный стон ...

А в прошлом, минутою раньше,
конвойный, с натугой в лице,
как будто привставший с параши,
привычно примерил прицел,

Но вдруг подарил мне минуту,
длиною в непрожитый год, -
сказав, как в награду, кому-то:
«Валяй, молодой, - твой черед!»

И парень, по сельскому крепкий,
(и стрессы ему – нипочем),
на вдох, как недавно в учебке,
упёрся прикладом в плечо ...

Простившись с надеждою вязкой
минута до дна истекла
и с мёртвых надбровий повязка
по капелькам пота сползла

и в миг, между жизнью и адом,
за гранью суда и стыда,
внезапно мы встретились взглядом
на миг. Для него – навсегда ...

Потом – сорок дней мне скитаться,
терзая незримую нить:
душа будет с миром прощаться,
прощать и прощенье просить,

и парню, что стонет в бессонье,
прощением я отплачу
за то, что в разбитой часовне
однажды поставит свечу,

за то, что ни в сердце, ни в спину
он больше прицел не взведёт,
а с дембеля - первого сына
как звали меня назовёт.

И, в общем, - не хилой породы:
разумен, удачлив, не плут.
но, вот, облегчения годы
для совести не принесут.

И в муках безвинной провины,
не вынесший взгляда укор,
однажды, на ветке осины
исполнит он свой приговор.

И, вроде, мы станем с ним квиты,
да только – зазря божий суд ...

А жаль, что в России бандиты
стреляют - и дальше живут.

PS:
Лишь немногим дано до конца оставаться мужчиной,
с запозданьем постигнув, как боль, Заповедную суть,
и на Праведный Суд добровольно явиться с повиной,
перед тем завершив приговором свой собственный суд . . .