кортик

Внучок, старик сказал подростку, достань кисет из сундука,
в той тряпке спрятаны награды, хочу почистить их слегка,
что б к празднику победы, бляхи, лучом сверкали на груди,
ну что стоишь, ты ротозей, иди скорей их там найди.

Малой не в силах прекословить, рукою в короб тот проник,
ища там маленький мешок, что наказал ему старик.
и отыскав тот свёрток малый, его наверх он потянул,
да невзначай задев тряпицу, кинжал на свет вдруг развернул.

Та сталь от время потускнела, и ржавчина её помяла,
но своего былого вида она отнюдь не потеряла.
О деда-деда ты смотри, чего я снизу ковырнул,
какую штуку боевую из рваной тряпки развернул!

Чего милок ты там нашёл? на пацана старик взглянул,
а парень вытащив клинок, его дедуле протянул.
Взяв в руки нож, старик замолк, затылок в скорби почесал,
наморщив лоб, взглянул на внука, дрожащим голосом сказал.

Ох как же память милый мальчик, мне этот нож разбередил,
ведь этот кортик мне наградой комбриг за мужество вручил.
Сказавши то со стоном в сердце, дед окропил клинок слезой,
как будто то не нож был вовсе, товарищ верный боевой.

Но как же так? пожав плечами, уселся рядом паренёк,
Награды-ордена, медали, а нож, мне что то невдомёк?
Эх ты пострел, хихикнул старче, то наша удаль на показ,
а это вот совсем другое, послушай краткий мой рассказ.

Война ползла на нас затменьем, сжигая сёла горда,
сильна была ещё до время, вся та фашистская орда.
И от того тех кто постарше на фронт призвал военкомат,
а я же был в те дни салагой, да и в силёнках не богат.

Хотя попасть на поле брани, хотелось мне до слёз, поверь,
чтоб бить фашистскую армаду, как самый разъярённый зверь.
Но те все помыслы мои в мечтах несбыточных ютились,
а тут и вовсе по приказу с родимым местом мы простились.


Собрав никчёмных на вокзале, всех старых, баб, и кто был мал.
рассредоточив по теплушкам, послали нас всех за Урал.
Чтоб нас страдания войны как можно дальше миновали,
а направляя в дальний путь, они того ещё не знали.

Состав наткнулся на преграду, фашист внезапно налетел,
и в той бомбёжке ураганной почти не кто не уцелел.
А я же в месиве металла, средь изуродованных тел,
остался цел и невредим, как будто кто того хотел.
 
И в той я горести великой, ведь мал же был, тебе под стать,
лицо слезами умывая, пошёл маманю там искать.
Но тщетны поиски те были, своей я мамки не нашёл,
и продолжая горько хныкать, не зная сам, куда пошёл.

И сколько я в лесу скитался, скажу тебе, того не знал,
но страх подстёгивал по пяткам, вперёд куда то меня гнал.
И вот я в том своём мытарстве, совсем с устатку изнемог,
что потерял своё сознанье среди нехоженых дорог.

Очнулся ж я теплом согретый, глаза открывши, увидал,
мужик небритый и здоровый, к своей груди меня прижал.
Вот он и был комбригом тем, кто нож в награду мне вручил,
но прежде воевать искусно меня он трепетно учил.

И я в заботах тех суровых, как мышцы силою налил,
с отрядом партизанской тропкой, к врагу на вылазки ходил.
А то и вовсе в одиночку, под носом у врага скитался,
и попрошайкой, голодранцем, я к фрицам с просьбой домогался.

Краюху хлеба с голодухи, у немца слёзно вопрошал,
а сам же их расположенье в уме я точно примечал.
И в сумраке ночной тропою, назад к своим я возвращался,
гордясь своим тем вкладом малым, ради чего я так старался.

И тем моим согласно сводкам, отряд в набеги уходил,
без жалости за боль людскую, захватчика отважно бил.
И вот в одну из тёмных ночек с комбригом мы в дозоре были,
в кустистых зарослях дороги, за действием врага следили.

И в той засаде этот кортик, комбриг к ремню мне прицепил,
сказав, малыш я как награду, тебе сейчас его вручил.
За те все подвиги твои, что ты, мальчонка, не заметил,
рискуя собственною жизнью, секреты их на карте метил.

Сказав ту ласковую речь, комбриг меня к себе прижал,
и в месте с тем повёл он ухом, как будто что-то услыхал.
И от того прикрыв мне рот, подгрёб меня он под себя,
движеньем быстрым и проворным, расправил плащ он теребя.

А дальше сучьев треск раздался, и выстрел следом прозвучал,
комбриг же надомною лежа, своим всем весом помягчал.
И понял я, что тем поступком, комбриг меня от смерти спас,
пожертвовав своею жизнью, от пули вражеской угас.

Как будто чуя ту кончину, и от того он так спешил,
свой кортик как награду мне, от всей души тогда вручил.
И я поклялся, что клинку, не гоже в праздности болтаться,
а будет он в его отмщенье, во вражеской крови купаться.
 
Исполнил я тот свой обет, возмездье полностью воздал,
хотя и был я в те года, скажу, достаточно ведь мал.
Ну вот внучок теперь ты понял, не всё награда что медаль,
и от того иди скорей отчисти ту до блеска сталь.