Когда Христос берет свой автомат

Когда, избит судьбой, я шёл к своей берлоге,
То, в тогу комплексов замотанный до пят,
Глядел на христианские чертоги,
Как нищие на богачей глядят.
Соборность таинств, тёплый свет лампады,
Покой, блаженство храма – как во сне,
И небо, и предчувствие награды
За путь нелёгкий к богу, а затем к себе.
Осмысленность пути и близость светлой цели,
И веры истинной непотопляемый ковчег, -
Всё это ощутил я в полной мере,
Поверил в справедливость я и бег
Свой прекратив, я в храм зашёл как грешник,
Застыл смиренно возле алтаря
И тихо, неподвижно, как подсвечник,
Застыл я, пред иконами горя.
Не веря в бога, я поверил в душу
(Волюнтаризм, конечно, – молод был!),
И сердце пробурило страх и стужу,
И колокол свободы зазвонил…
Но поп пришёл, и стало всё, как было:
Пробился к алтарю наживы хлам.
Я помню похотливое свиное рыло
И сытый бас: «Пожертвуйте на храм!»
Я многое на свете им прощаю,
Буржуям, прилипалам и ворам,
Я словно мясо от себя им деньги отрываю,
Но это… Суки, это ж божий храм!
Я в ярости сжал кулаки до боли,
Но чудо!... Вдруг сошёл Христос с креста.
Сказал он мне: « Пошли, камрад на волю.
Покинем эти мерзкие места».
Его лицо знакомо мне до боли,
В нём будто лица множества людей
Воплощены; из них любой достоин
И почитания, и славы, и церквей.
Я за руку его схватил: «Скажи мне кто ты?
Ты не Христос ведь!» - «Нет, брат, я Христос,
А также легион мне имя, плюс ещё две роты,
Героев всех времён и всех известных гроз.
Да, я – Христос, за правду павший
Ессей, ну а по-русски коммунист,
Тот поп, распявший меня дважды,
Лжёт обо мне красиво, только рот его нечист.
Я – Че Гевара, славный команданте,
Чей труп растащен на рекламные щиты,
Я – Ленин, Маркс и Энгельс и все те атланты,
Которые боролись, как и ты,
Матросов, как и ты, Гастелло
Как ты, безвестный павший часовой,
В крови который, в гари по колено
Разил врага под Минском и Москвой,
Как тот ученый, столько жизней спасший,
Но сам погибший в рокоте трудов,
Я – ради Человека преждевременно упавший,
Что оставляет в мире мир и сотни своих вдов.
Я – первого восстанья предводитель,
Впервые я повёл рабов на смертный бой,
И я же до смерти вчера избитый
Нацбол. Лежу в СИЗО с пробитой головой.
Я тот, который правду-матку рубит смело
Башки рубя кровавым палачам,
Я тот герой, который ценит дело,
Его предпочитая всяческим речам».
«Бунтарь? Не может быть! Неправда это!
Ты ж воплощение любви и милосердия, Христос,
Смирения, исполненного света
И злу непротивления до кончиков волос!»
Он усмехнулся горько и взглянул сурово:
«Любви? О да! Но не преступного, брат, сна!
Непротивление предать людей всегда готово,
Оно – непозволительная роскошь в наши времена!
Что впереди? - Есть меч и бегство от свободы?
Я так люблю людей, что сразу выбираю меч, мой брат!
Что ж, вызов брошен – трепещите кровососы и уроды,
Близка расплата, ведь Христос берёт свой автомат!»
 Февраль,2006.