Гороскопы

Предисловие автора  к поэме


Часть первая часть:
OAK TREE – Отголоски  «Орландо» Вирджинии Вулф. Да – того самого…Той самой.
Отголоски? И да… И Нет… Но скорее ДА-НЬ. Дань поэта  поэту  на грани, где заканчивается жизнь одного и еще продолжается другого. Ведь одна из жизней Орландо кончилась там… Кончилась расставанием с княжной Марусей – Наташей**… Сашенькой***, любовью, унесенной ледоходом в далекую, недостижимую для Орландо, снежную страну.

Часть Вторая:
СНЫ С ЭПИГРАФАМИ, С ПРОБУЖДЕНИЯМИ И БЕЗ… –
Другие сны. Совсем другая жизнь…другой страны, другой поэзии. И кажется не связанной ни с Сашей, ни с Орландо, ни с Вирджинией Вулф. Кажется ли?

*  OAK TREE  ( англ.) – Дуб: имя так и не появившейся на свет поэмы Сэра Орландо.
** Княжна ( В Гороскопах  Княжна N  ) - «Маруся  Станилавска  Дагмар Наташа Илиана из рода Романовых, она  сопровождала не то отца своего, не то дядю, посла  московитов,  прибывшего  на  коронацию…»
*** Саша ( В Гороскопах –Сашенька) , как Орландо прозвал  княжну для краткости и еще
потому, что так звали белого русского песца, который был у него в детстве…»
**,*** в кавычках цитаты из  текста романа «Орландо». Сами же персонажи, как Орландо, так и Княжна – лица не исторические,но выдуманные Вирджинией Вулф.


«ГОРОСКОПЫ»

История невинно и беспечно,
Двусмысленно, хитро – окаймлена
( И летописец понапрасну свечи в каморке жег).
Чернилами она испачкалась.
И изыск красноречья поблазнил девственницу правду.
Сатана во искушение подливал вина в чернильницу…

      Часть первая
    
   OAK TREE  ( after Orlando )
                “It is the goose”
                Orlando cried:
                “The wild goose”.
                “ ORLANDO”  V.WOLF

Листвою дуба шелестят
Cтаринных сказок перепевы,
И строфы в честь грешившей Евы
Немало пуритан смутят.
И в стройный музыкальный ряд,
Кристально чистых нот свирели
Пронзительной ворвется трелью,
Сконфузив с головы до пят
Гармонию, свист крысолова.
         Но, чу!
В начале
         Было
Слово!
         Да где оно?

Всего не перескажешь…
На тонкий крекер мармелад намажешь,
И хрустнешь над ладошкой на манер
Давнишний, и что твой миссионер,
Сбирая крошки с бороды,
Перекрестясь в языце,
Поменяешь ипостась.

Жил сирота близ Лондона, в поместье,
Наследником заброшенной земли,
Без искуса – ни грубости, ни лести –
Но вряд ли больше б мы узнать смогли,
Не посети владенья королева.
И не влюбись пичужкой молодой,
Забыв лета, в пригожего как дева,
И в будущем со странною судьбой –
             Певца – Морфея.

В юности ль? Старея ль?
В предчувствии ли скорого конца
Мы одинаково глупы и мудреца
Советы – истины, библейского еврея
Не слушаем. И в праведность скопца
                Не верим.

Что ж в поместье?
Там, лелея столь хрупкий мир,
В те дальные века
Обычно оставляли не жалея,
Для домового:
    Пинту молока,
         Краюху хлеба
               И головку лука
                С овечьим сыром…
                На ночь.
             И вокруг
Дышало все дремучестью
     И скукой рутины бытия.
            И недосуг
                До чувств высоких обывателям.
И слуг могли отвлечь от склоки меж собою
Лишь слухи об убийствах и разбоях
В соседних графствах.Но едва испуг
Минул угрозы, челядь возвращалась
К занятьям прежним.
Боль душевных мук хозяина   
Почти их не касалась.

Единственный на свете верный друг
Натуры тонкой – шумный собеседник
В дни ветреные. Чуткий исповедник,
             В затишье,
Вкрадчиво молчащий, старый дуб
Хранил все тайны юноши.
И люб ему был с детства.
Не одну страничку
Исчеркал начинающий поэт
У корней дерева, оставив как послед
Мужское естество, привычки,
             Воинственность…

Душа, устав обманчивый инстинкт и нрав
Претерпевать в чуждом обличье,
Уйдет к…началу всех начал,
В ошибке укорив природу,
Ни смерти не боясь, ни родов
В то тело, что Адам зачал
В своем ребре…
                Но я увлекся.

На дворе
                Зима
                Британия
                Елизавета
И побежденная  Стюарт Мария…

Блеклые рассветы,
И зайчиков огней каминных
Отсветы
В раскинутой колоде карт…

По кабакам, подвалам винным
Игральных стук костей и кружек,
И терпкий запах тминный,
И дым заморских табаков,
И песни со всего света
Моряков и их подружек
Блестящие глаза в отсветах
Зайчиков огней каминных.
Случайная слеза…
Морозные рассветы.
Гадания на колоде карт…
               Зима
                Британия
                Стюарт Мария
И Елизавета.

Под Рождество. На Темзе. Гуляния.

То явила милость Власть
Твердая, как лед.
И всем казалось – на века.

Когда-то быстрая река,
Покойницкий надев испод,
Притихла, изменилась.

Уже не с мягкой нежностью она
Притягивает, обнимает, топит.

Застылая, промерзшая до дна.

Отталкивает, испытать торопит
Свободу птичью и паденья боль,
И тяжесть возвращения в юдоль
Земную, к страданиям…
 
Под Рождество. На Темзе.
Праздничный каток.

Вдоль символической ограды -
желтой нитки, из шелка,
Любопытная толпа, по обе стороны.
Сословий смесь глазеет
На фейерверки, пышные снопа петард.
Искрится изморозь. Фузейный дым
И пар дыханья над карнавальным шествием  слились.
Алеют чувствительные щечки… любовников,
Аллеей подале ото всех приводит зимний сад
В укромный закуток.

Я тороплю события опять,
Нечаянный свидетель страсти,
Хотя… Как знать?

Под Рождество. На Темзе.
Баркас  - кунсткамера. Запруда.

За мелью – зверь о двух рогах.
Окоченелых щупалец спрута
Концы. Два острия сквозь лед
Торчат на ярд бизань и грот.
И, как в присосках, на серьгах –
Ошметки парусов в стеньгах.

В тиши последнего приюта,
Замшелого уюта дна,
Ох, одинешенька одна
Сидит на комингсе каюты
Торговка, как и за минуту
До смерти. Хитрый и живой
Взгляд ее вверх, через стекло,
Но только губы синевой
Очерчены, и повело
В кривой улыбке…

Противный, липкий холодок
От зрелища. Через мосток,
Пугающе прозрачный, зыбкий,
Скорее прочь отсюда.

Под Рождество. Желания.Благословлены…

На Бал. На Бал. На Бал. На Бал.
Спешат заморские миряне – дипломаты,
Купцы богатые, поместные дворяне,
Вассалы, старые солдаты,
Оркестранты, артисты –
трагики – комедианты,
Зрители – статисты…
Все. Все, кого назвал Глашатай
В Указе высочайшем.
Набатом
Бил колокол неугомонный:

На Бал! На Бал! На Бал! На Бал…

Был там и наш провинциал,
По воле явно благосклонной
К нему владычицы короны…
Иногда у трона
Он стоял как страж,
Скучая. На вопросы королевы –
О том, и сем – о бытии нес вздор,
Насвистывал пастушьи напевы.
Ее нацеленный в упор призывный взор
Не видел, бесконечные сплетая рифмы…
Наивный
      Паж
        Поэзии…
Свидетели немногословны,
Отчего в немилость
Попал он вскоре.
Многое забылось. История,
Тем более, не сохранила эпизод.
Народ разносит слухи об интрижке
Фрейлины дивной. Стаж
Чей любовный удивлял,
В сравнении с возрастом
И личиком невинным.

Слухи…Интрижки…
       Меж тем
Мечтатель углубился в книжки,
И опыт свой сопоставлял с…
Макиавелли…
С тех пор…
Не то, чтобы за ним смотрели, но
Кто-то свыше, Ангел или Бес,
Его хранил. И протеже небес
Под крылышко наседки – патронессы
Был водворен однажды…после мессы.

Едва ли это вероломство.
Двор как Двор.
Века без перемен.


Все изменило с княжной N*
Случайное знакомство.
Две – три встречи…
Соседство на приеме во дворце.
Сходство оценок, понимание речи
И шуток, и… И вскоре на лице
Все явственней желание…
И продолжением – слияние двух сердец,
И будуаром – снега пелена.
И соблазняет девушку – певец,
Иль девственного юношу – она.

И слезы боли – радости любви,
И след от алой капельки крови
На белой, белее снега, ножке нежной,
Голой сквозь мех собольей шубы.

И нервный смех,
И зубки влажные, и ими
Чуть прикушенные губы…

И полустон,
И поцелуи бесконечные, и Он
Вдруг замер и не отвечал
Ей, как ушел под лед, мгновенно,
От мысли глупой, что все тленно.
Иль оттого, что повстречал
Торговки взгляд из глубины…


Вернувшись же к любви, вины
Не ощутил и не поймал
Чудесной ниточки конец,
И, было воссияв, венец
Над головами их пропал.
И каждый про себя терзался.
Поэт – стихами изливался,
Не долюбившая – Она
Другими чувствами полна.

Раскаяния поздние нужны
Едва ль любовнице в бреду.
           Размолвка.
Козни плута – сатаны.

Под Рождество. В саду…

Воскресли в памяти печальной молодицы:
Колючий ветер, треплющий иголки
Мохнатых елей.
Птицей
Полет коня
Над степью снежной.
И вой волков,
И нравы стариков
И их старух, плетущих небылицы.

Она очнулась от прикосновения его руки
Холодной, убравшей слезку со щеки.

Обид идя на поводу, Она молчала.
На рейде, в миле от причала,
В белом плену стылой реки,
Замерз корабль с вымпелом, стягом
Ее страны…

Неровным шагом
Они направились туда,
Где осенью была вода,
А ныне – твердь,
                И
Посередине, - осколочек Ее страны.

Солнце упало с мачт макушек,
По марсовым площадкам, вантам
Вниз скатилось,
Пылая из порталов пушек,
В лучах заката…
Вдруг
     Почудилось…
               Приснилось?
                Видение …
                Ведовство…


     Под Рождество…

Принцесса сердца в трюме, в парусах,
Забыв о титулах, распутницей безумной,
Ласкала шкипера…
А на «часах»,
В неведении, влюбленный рыцарь юный:
                Певец, Поэт, Мечтатель,
Смирив гордыню голубых кровей
                Аглицких,
Древнего дворянства рода,
Невестой Сашеньку** считал своей
И ждал в посольском корабле
У входа…

Привиделось?
В вечерний полумрак
Теней движение, в пламени от  свечки.
И на коленях  не держал моряк
                Простой
Лисицу под руном овечки?..

Как мог подумать ты?!

И правда – как?

Я правила игры не соблюдаю,
И не молчу, как – будто не согласен,
И искренне, как – будто отвечаю.
И не вооружен. И не опасен.

В любви зачат как будто  -  и не нужен,
Не вовремя рожденный, и бедою –
Вместо купели – в придорожной луже
Крещен был, да и выплеснут с водою
И грязью на обочину.
                Ну, Ну!..
Не погоняй, коль не запряг.
                Зану…
                Да!..
Да…Беда…
                Сказал бы русачок…

Напрасно ждет улова рыбачок
И снасть…
                -  Сын Альбиона?
                -  Эка страсть?!
Ворона, коей Бог послал кусочек сыра,
Держала крепко счастье, и проныра
Была сама из первых среди птиц,
Но встретилась однажды
С проказницей лесной, красоткой рыжей,
И, сказано Востоку не в обиду:
Восточной чародейкою бесстыжей,
Скромной с виду,
С располагающею томною улыбкой
И тембром голоса, волнующим как скрипка,
И речью льющейся скороговоркой льстивой,
Уважительной, игривой,
Подслащенной нектаром медуниц.
И силой дьявольского взгляда ниоткуда,
Сквозь тень пушистую опущенных ресниц
Мерцание неземное изумрудов…
И…
  О чем я?
Недосказаны слова…
Мысль потерялась
В переплетении сюжетов…
Кругом голова…
На вечные вопросы нет ответов?
                О чем я?
О дереве с могучими корнями,
Что держит мир под спудом?..
                И об этом.
Любитель
Ощущений тайных,
Здесь оказавшийся случайно,
Я персонаж? Или свидетель?
Поклонник? Или же радетель
За нравов чистоту? И жду,
Что предсказание Hoodoo
Не сбудется? Что от коня
Смерть не приму? Что не меня
Из черепа змеиным ядом
Попотчует судьба?.. И рядом
Не лягу я костьми в траву?

Довольно странно я живу…
Перемещаясь по пространству
Чужому, проникая в сны
Непрошено, из к хулиганству
Привычки, в бороденку хны
Щепотью шаловливых перстов
Подсыпав, обернулся персом
Внематочно и без соития –
Персоной очень важной в свите
Визиря Первого…
      На этом сказать бы – нет!
Псевдоклеврету любопытства
Остановиться бы в ответ
На новый поворот событий,
               Но, нет!
Ведь это как с перепития  -
Не похмелиться.

Совет немного, может, стоил,
Если бы я не беспокоил,
Дрожа от страха,
Христа, Аллаха, Будду,
Склоняя к чуду – их,
Но у Всесильных терпения –
Свои границы…

Как тебе спится Дервиш?
Зоил юродивых и нищих,
Из тех, кто постоянно ищет
В других изъяны, и, порой,
Находит, как и мой герой,
В себе их столько, что в расстройстве
(То всех, тоской гонимых, свойство )
Впадает в летаргию,
                Вновь…
Рыцарь по драматургии повествования –
                Обречен.
Его доспехи дорогие – в чулане свалены.
                Мечом
Булатным в ржавых ножнах
Подперта дверь. И новый знак
В гербе. Пергамент подорожной,
Как поражения белый флаг,
Мелькает на пути кибитки…

Итак…
В изгоях и отсидке
Напрасно мучался чудак.
В самокопанье, недовольстве
Самим собой – душевных ран не излечив,
Найдя бальзам в цивильной службе
При посольстве, в одну из азиатских стран
Герой отправился, надеясь,               
Избыть минорных нот нюанс,
Что чувственность и декаданс
Его покинут.
Как назло, ему опять не повезло.
Однажды
Как будто он умер в постели…
Нетронутый тленом, вторую неделю
Почил, позабыт, брошен слугами, дом
Как будто был гробом. Но Божьим судом
Душа его вновь опустилась к Земле.
Ожила!
Рисунком на пыльном стекле,
Зеркал отражением,
Робким движением нового тела,
Несмело
Глянула вниз…
Ниже пупка – пространство,
Что манит мужчин с постоянством
Завидным.
Стройные ножки сомкнулись
В округлостях сзади
Прелестных…
Взгляд заворожено выше идет
И с груди, зацепившись на острых сосках,
С холмиков девичье – женских,
Скользнув мимоходом по тонкому шеи изгибу,
Путаясь в волнах волос шелковистых,
Падает солнечным лучиком прямо в лицо,
О, миловидной цыганки…
                Зеркало!
Как же жить дальше?
                Бежать?
Потеряться  в полях,
Собирая цветы для венков?!
Забыть страх?
И любить без оков
Придуманных рамок?
Стать своей среди самок,
Меняя любовников?..

И из множества вер
    Не приняв ни одну…
                Возвратиться
На родину короля Артура?!
Замечать удивленные лица,
Выйдя замуж…
Плакать как дура,
Уединившись,
Прильнув
К полу стершимся
Детства страницам…
               
     - Что за шум?!
Кто здесь? Грум? Я не еду!
- Простите! Это – батлер,
      Вас просит к обеду :
            Кушать подано.
- Что???
- Птица!

Я бы смел предложить…
- Что Вы?..
    - Гусь...

            Улетел…

Или был съеден на Рождество.
            Странный…
Обычай ли? Гусь?

Вновь не проснусь!?


         Часть вторая

 СНЫ С ЭПИГРАФАМИ, С ПРОБУЖДЕНИЯМИ И БЕЗ…

                «Какое, милые, у нас тысячелетье?..»
                Б.ПАСТЕРНАК
У каждого свои весы,
Свои песочные часы,
Свой толкователь Нострадамус.

    Вместо вступления
Твой профиль в перламутре панагии
И плечики покатые нагие,
И бюст в прозрачной шали, и другие
Чудные выпуклости – вызвали во мне
Наплывы чувств и в бесконечном сне
Щемящей жалости – уколы ностальгии,
И возвращения намерения благие…

Что сказки?! Каждый книгочей
В одной из Тысячи ночей
Найдет подобную по складу.
И Свет очей – Шахерезаду
Цитатою освободит
Для дел домашних Эрудит,
И вольной присказкой скроит
Одежки новые героям:
Кесарю – кесарево, Ною – ковчег.
От Господа в кредит
Тебе – пиитово, Пиит,
В прошедшем – будущем под плетью
Премилого тысячелетья – судьбу во снах…
Ах, как они занятны
Бывают, эти сны.

   Сон Бхагавадгита
                …Харе Рама, Харе, Харе…
                КРИШНА РА

Когда погряз я в ворохе стихов,
Из прошлых лет нечаянной причудой
Раскаяние прокралось за альков, и вслед,
Подкашливая словно от простуды,
Спустился с неба для прощения грехов
Мой вдохновитель и святой зануда –
Мой Ангел. Бог мой, как я ждал тебя!
В анабиозе, беспробудной спячке,
Или бессоннице, лихой горячке,
Не двигаясь, или нервно теребя
Губу отвислую, невольно походя
То на сомнамбулу, то на резвушку – клячку.

Судьбу ж предугадаешь не всегда…

И вот почти истрачены все силы,
                Года…
Года, как в журавлиной стае –
Птицы под осень потянулись,
Сделав круг
          Прощальный над землей…
Я вспоминаю…
          Мысли вереницей…
И дни по ним…
          И как-то вдруг
Рекой тягуче – зимней застываю…
И то, о чем не думалось – сбылось,
И время безмятежное, влюбившись
В меня когда – то, разлюбив, ушло,
Наигравшись и исчерпав материал.
          Я – умер…
Новый Век настал.

Мельком пройденный жизни путь
Тропинкой узкой в чаще леса
Зарос мгновенно, и завеса
Туманной дымки лишь чуть – чуть,
Едва качнулась. И…поляна,
Что перед строем великанов –
Деревьев – стражей – местом лобным,
Где палачом и жертвой скорбной
В двух лицах я един стоял,
Открылась… И девятый вал
Чудес, кошмаров и видений,
Нахлынул, мне сковав движенья,
И комом в горле крик застрял…
                Я – умер…
Новый Век настал.

И новой жизни проблеск быстрый,
И темнота еще быстрей.
И лысый кришнаит речистый
Провозглашает смену дней.
И обретя иную шкуру,
Ступаю вновь на скользкий путь…

( Сто шкур смени хоть, а натуру
свою проявишь где-нибудь).

Но, умирая, не воскресну.
На этот раз пусть подфартит.
Беспамятная вечность – пресна,
Скучна…
          Всевышний не простит,
Наверно, мне вмешательств в сферу
Его деяний… И, к примеру, накажет
Вечного Жида – Планидой.
И играть всегда мне эту роль…

Артиста муки – лекарство сильное от скуки.



Сон - Похмелье
                «…Полно мне леденеть…»
                А.АХМАТОВА
                «…Месяц величаво поднялся на небо
                посветить добрым людям и всему миру,
                чтобы всем было весело колядовать
                и славить Христа…»
                Н.В.ГОГОЛЬ
Таинственная темнота,
В себе скрывающая что-то
О, эта сладкая дремота!
О, в такт скрипучая тахта!
О, театр эмоций, где на сцене
Актеров нет – одни лишь тени.
И зрители увлечены
Сами собой. И свет луны
Рисует дивные картинки.
О, белый занавес простынки

     Пробуждение первое
С ресниц упавшие росинки,
Сентиментальные слезинки
Утер, проснувшись подле жинки.
Лежу, как благоверный муж,
А не плетусь, чуть жив, с Ордынки,
Петляя меж замерзших луж,
По зимнему Садовому кольцу,
Под черными тенями вместо крон
                Зеленых…
С выражением к лицу
Лишь мертвецу, во время похорон.

Такая грустная любовь.

Прощание от «Театральной»
До «Пушкинской». Прогон пустой…
         И поцелуй…
Как безначально – бесконечный
        Туннель.
            И дверью хлопнувший вагон.
        И скорпион
            Зодиакальный
        Алмазным хвостиком летальным
Чертит на стекле снежинки…
        Капель на мраморном полу
            От слез?..
                Ботинок?..
                Дробь чечетки
                Иль лезгинки?..

            Стук…
                Колес…
                На стыках?..
            Иль филиновый гук?...
У-ук…
           У-ук…
                У-ук…


Иль звук
         Протяжный гудка
Или жалейки
         Стон…
Феерией
         Мелькание станций…
И века- минутки…
          В камее
               Красной шапочки
                Бутон…
Флажок дежурной…
         У колонны…
Проститутка
         Тростинкою
В рубашечке «апаш»
Одной из Галатей...
               И
         Громкий,
Свадебно-бравурный
         Траурный
            Марш
          Все там…

В шараде букв и слов
    На «М» ,
         Изогнутом недугом:
О М Е Г А  -  П О Л И С !

    Бег по кругу…
         Последний город?!
                Вечный зов…
                Исход…

О, новорусская обитель!
Базар Славянский, милый балаган.
Дурман анисовой старинной,
Балык севрюжий и с гусиной
Печенкой – пирожки. И в блинной –
Языческое солнце с поду,
С икоркой, маслицем и медом.
И нарасхват паштет дешевый.
            И снова мода
На квартет…стеб…
            Степ…«матроски»…
Фокстрот…
И пахитоски огонек зазывный,
И Кампанеллы обертон,
Ямщицко – заунывный…
            Все там…         
И византийский слон, идущий
В невыдуманный Грином Зурбаган.
И кондово поющий попрошайка
В генеральских лампасах…
            У «подземки»…
Шайка бродяг…туземки
Из пампасов, в цветных платках…
И золото  из меди на лотках.
            Кладбища
Под стеной Кремля…
Игра на место в душегубке… И
В столп Московского двора
Вновь нанесенная зарубка –
ХРИСТОС – СПАСИТЕЛЬ…
            Москва!
К тебе одной стремлюсь!
Отраде, лапушке, подруге,
Да вот беда – мой конь с натуги
Иль старости издох…
            Боюсь,
Напрасно я, наняв возницу,
   Спешил до Рождества
       В столицу попасть.
        Увы, не суждено:
И пить шампанское вино,
И петь частушки под двухрядку,
И пляскою зайтись вприсядку
С «Охотного» да по «Тверской»…
И чертом, ряженным в тулупе,
С молоденькой колдуньей в ступе
В обнимку над Москва – рекой
              Колядовать,
Небес покой тревожа…

О, милостивым будь мне, Боже!

      Пробуждение второе

      О, звездопад!
      О, месяц яркий!
      О, полные мешки подарков!

Диканьское очарованье
И суматошное лобзанье
Горящих на морозе губ,
И шелковый под смушкой чуб,
Овитый девичьей косою…

       В чудесном сне…
              Был грех…
                Не скрою…
Попутал бес любовью к ведьме.
В другой столице и стране
Я просыпаюсь. И к обедне
Не зван к царице. О коне,
Жене, и прочих неудачах:
Был грех. Нечистый виноват,
Стаканчик лишний, не иначе…
Но, как в народе говорят, -
Что сказка ложь,
Да в ней найдется немало правды…
Ох, неймется мне, Господи, опять соврать…
За ширмой, глядя на кровать,
Где нежится младая фея…
И вдруг как прежде не сумею
Сдержать эмоций?
И…?! В округе
Все заскрипит?! Или натуги
Чрезмерной не снесет тахта –
              Падет как конь?!
И темнота
В себе скрывающая что-то,
Окутает весь мир дремотой.
И один саван на двоих,
О, белый занавес простынки!
Покроет серой паутинкой
Паук, оставшийся в живых…
Историком абракадабры,
Игрища ветра в сквозняки,
В чистилище езды на швабре
В истоках времени реки…
Полутона и полутени,
Как сказочные сорняки –
Вы на помине так легки –
Быстрее мысли – привидения,
Ночные бабочки забвения,
Мерцающие мотыльки…

По мановению руки
Тьмы повелителя в мгновенье
Танцующее окруженье рассыпалось…
И лишь шажки,
            Как колокольчик в отдалении…

И… и… Эх! Бля!
Травелюшки – травеля!
Кислого бы щавеля…
Рассольчика б…
           Окрошечки б…
Да жареной картошечки…
Водочки бы… И эх!
Да опят, в подперченный маринад…

И волшебную карету,
На венеркину планету
За любовию махнуть…

А коль на спрос ответа нету,
То средь блеклых самоцветов,
Отыскав «Молочный путь»,
Загадать чего-нибудь
             Еще,
Если не с окрошкой
То с борщом…
            
             И… и… Эх!

                Вместо колыбельной
                перед следующим сном:
      Попутствие*
   
Забросить все к чертям собачьим,
Махнуть к Высоцкому на «Дачу»,
Послушать песенку про «Вачу»,
Напиться вдосталь пьяных слез,
Накочегарить паровоз Рязановский,
Взмолясь к удаче –
          Взлететь…


Сон – пике в пространство

                "Все выше, и выше, и выше…"
                ИЗ МАРША АВИАТОРОВ 
          
Грядут Рождественские дни,
А я – в сандалиях,
Из «бочки» в «штопор»
И на «вертикалях» - вверх…
В космос, в вакуум мечты,
В пустоты вечной мерзлоты…
К вампирам звездным, но с повадкой земных,
И с жаждой сладкой крови
Живых существ.
           И что мне стоил
                Полет?!
                Секунд?
                Столетий?
Междометий вместо слов?!
Права на ту же кровь?.. К которой падкий,
Династиям крысиных королей
            Я присягал,
И по-капральски хватко
            Держал врага за горло, и полей
Сражений, страждущее – увечный,
             Не покидал…
Но не было страны,
Незанятой собратьями…
             Извечный
                Конец…
В конце какой-либо войны…

Все преходяще – и мечты, и сны.
              И коротко,
Как постоянство фривольной немочки Фике;
Как в постных щтях на языке скольженье...
Капельки жиринки;

Как  время, чтоб открыть ширинку,
Когда подперло налегке;

Как точка в черновой строке…




 Сон - Свидание
                Вместо эпиграфа звучит
                Переливом посвистом
                Дудочка Крысолова на фоне
                Музыки «Щелкунчика» П.И. Чайковского   

      Убранство
Новогодней елки:
Пряники, зверушки, хлопушки, свечи;
В обертке золотой – орехи,
Для их колки – подвешенный за плечи
       Принц – уродец…
Оскалился в нелепом смехе
       Огромный рот…
       Ждет полночь
       Сказочный народец…

В предчувствии чудес под бой курантов
Свод неба на руках атлантов посветлел,
Хоть и не пел петух…

Мир воцарился в замке старом,
Кошмара темное небытие
        Избыто споро,
Рассеяно по норам.
Умерен норов голов грызущихся
И спорам конец положен
       
Волшебной палочкой?!

Как под скакалочку – в гавот
Двор подхватился –
Танцует и до сих прекрасных пор
Без музыки? Без нот?..
Без перерыва?

Но с радостью ли?
Без надрыва ль?

        Кто знает?..


Быть может тень в углу,
Чей длинный хвост я заприметил
У дырочки в полу?..

На оклик она ответила…
Иль он ответил?..


    Сон во Сне - Свидании

                "…Видит – на море черная буря…"
                Из «Сказки о Золотой рыбке»
                А.С.Пушкина

Грустная крыса сказала мне:
- Здравствуй…
- Здравствуй, - откликнулся эхом в ответ
- Как поживаешь?
- Ты знаешь, ужасно, нет…куража
И здоровья, брат, нет.
- Ну, а помойки?
- Да что, брат, в них толку?!
Нищих там больше чем нас развелось.
Рыщут, сбиваются в стаи как волки…
Где уж тут жить?..
Сохранить удалось род бы.

Без писка ушла, не простившись,
Крыса английская… Видно прибившись
К нашим из порта чужого – тоскует.
Жалко бедняжку. Наверно, рисует,
Судя по взгляду, - художница!? Или,
Может, актриса? Наверно, учили
Где –то в колледже ее этикету?!
Иль во дворце родилась под паркетом?
Иль поэтесса?!

            Сонеты украдкой,
В канализации прячась с тетрадкой, пишет…
Но что написала – сгрызет.
Вот и не знает никто, что живет
            Гений средь нас…
Престранный Диа – Моно – лог
В постисторических вопросах.
В пост разговением – намек:
А было ль «глинно» у  Колосса
В конечностях?
            Иль между ног?
Иль что-то в этом роде…


Какую? Я в потрепанной колоде,
Сумнящийся ничтоже мог,
Как мертвый, не имущий сраму,
С бесстрастным видом нервный тик
Преодолев, взять карту?!

            П И К…
                Д А М У?!!
- Конечно!
Треснуло корыто:
« от  Р Ы Б К И  и С Ы Н О В Ь Я»,

под крик:
- А-а-а-а-йя-йя-йя-йя-йя…!!!

И заклинания:
- Что ж Вы?.. Что ж… Мне?.. Что ж… Я?!

Глупые ошибки  свершают и Святые
( См. Деяния )

Кто ж перед Ними – Я?



   Сон – Гороскоп
      ( Вопрос )
                «... Я – Гойя, Я – Гойя…»
                А.ВОЗНЕСЕНСКИЙ

        Кто – Я?
Из пасторали пастух или пастушка?
Сонму вещателей чрева
Ни друг – ни подружка.
Дева я, Дева?!
Иль сатанинский служка?!
Копытами: стук, стук…
- Лошадь я, Лошадь! –
Крикну, выйдя на площадь…
Одинокая нота. Молчит. Музыка спит.
Ритм. Мирт. Перевертыш на голове.
Зрит жрец восход на острове Крит.
Крик – ручей. Не журчит. Скован засухой.
Слой песчинок. В зной. Жалящих жарой
Рой пустынных пчел желтой пеленой.
Не стой! Не стой! Зудящее солнце.
Мир глухих и слепцов… Оазис
Мираж… Тс-с-с…
Ссыпается струйкой тонкой
В мерку – Купол,
            Песочных часов

Небо –
            Одна половина,
Другая – Земля,
            Посередине – Я…
Дырочка во времени,
            Ли капелька семени,
Сроненная туда…
           Я – высохшая вода,
Мастихином вдавленная в пейзаж?..
           Кража из краж.
Отдам? Не отдам? Не знаю…
           Кто знает?


Кто крутит волчок
           Знает.
               Что?
Что когда прекратит,
Тот качнется бессильно,
Закатится в угол пыльный…
Забытой игрушкой …

И все кончится?
Может быть…
Да…

В кроне старого дерева
Ветки обломком
Я – ветром неволен…
Нет листьев на мне
Даже фиговых?
Болен…
Свист…
Вдогонку
    Пусть…
         Пусть…
 «Это… Гусь! Дикий Гусь!»
Самолетом – подранком…
Я опять к ней вернулся.
«Упавшим Двенадцатым
В полночь ударом»
Курантов…

Кто боится?
Волчицу- цыганку?
Во снах?.. Наяву?..
Я боюсь?
Нет.

Я странно живу?!
Реву как буйвол,
Жужжу как муха.
Ухо тугое. Глаз стеклянный.
Солдатиком оловянным,
С поломанным штыком.
Одноногий, гордый.
На дно. В шторм.
Глупой рыбине – корм.
А рыбу выпотрошат, и найдут…
Не кольцо с бриллиантом,
А меня…
Огня!
В печку!
Со зла…
От несбывшихся надежд…

Я – блеснышко для невежд,
Ищущих золото,
Нашедших в остывшей золе – олово.
Да! Кивают болванчики – головы:
Мандарины комодной идиллии.
Пастух дарит пастушке фарфоровую лилию.
         Все счастливы.
Вместо послесловия

В сеансе полуночных чтений
Витиеватого пера
Несовременных сочинений –
Смешенье стилей. Слов игра,
Забава перевоплощений.


–
Примечания:
Галатея ( Galateia ):
1) В греческой мифологии, 
Дочь Нерея и Дориды (отсюда – нереида), морская нимфа, олицетворение спокойного и блестящего  моря.
Гр.  Поэты Феокрит, Овидий  импровизировали на тему мифа о любви к ней циклопа Полифема. Но Галатея любила прекрасного Акида, сына Фавна и Симайеиды. Из ревности циклоп убивает Акида, который превращается в источник.

 2) дочь Еврития. Супруга Ламира Фестского, на Крите. Чтобы скрыть от мужа рождение дочери, обреченной им на гибель, она по совету предсказателей, решила воспитать ее как мальчика и назвала ребенка Левкиппом. Когда обман был обнаружен, Галатея вместе с дочерью бежала в храм Латоны, и богиня, тронутая ее мольбами, действительно превратила девочку в мальчика.
Прим.: Справка из словарей ( Толковый, энциклопедический .)

 И более всех известная - Галатея Пигмалиона, статуя прекрасной девушки, в которую он влюбился; и которую оживила Афродита, опять же по просьбе автора.