Освенцим. Аушвиц

Oswiecim. Auschwitz
 
Выбредший из-под земли росток растоптан.

"Смерть одного - трагедия, смерть миллионов - статистика".
В.И.Ленин


Сомнамбулической принцессой, сморенной блистаньем,
Через галереи из картин червивых и пиковых дам.
В зашторенную, розового сумрака исполненную, спальню,
…Ванна с соком из граната…и под пышность отдаваться снам.

Амфетаминовая нимфа Фонтенбло – из леса красных фонарей,
Утопшая в шелках и перьях, далека от шума, суеты и звона,
Не откровенный ворон, - лицемерный голубь голубых кровей,
Капризов и истерик, слепоты, богатства мот непревзойденный.

Под лоском прядей требуха, а в сердце похоть бродит…
Я сказал о Сердце? Ха, всего клубок из жёстких мышц.
И если руки распахнет, то сонмы бабочек в разгульном хороводе
Выпорхнут и тут же вспыхнут… пепел снегом канет ниц.

А внешне – клоун цирковой, морально – вавилонская блудница,
Только менее гротескно, лишь чуть-чуть, а так, точь-в-точь.
Война…предзимье Польши…поезд грязный продолжает литься
Летой, унося безропотные сгустки душ в стенающую ночь…

Нет больше имени, есть длинный номер, яркость прошлого во мраке,
Сразу же в Der Washraum… тряпки на тебя и фабрика с улыбкой ждёт.
И каждый день Der Appell, повсюду ямы, в них торчат головки – маки
Трупов, высохших от голода и тифа…пальцы, ноги, руки – свежий лёд.

Приспособленчество и воля, чтобы жить, а роскошь в прошлом,
Так же, как с развязностью, ленью… А в один из зимних дней…
ОН предстал перед глазами…, но ни как всегда она подумала о пошлом…
Тощий и голодный сам…Спаситель в этот тяжкий год явился ей.

Когда баюкал в ночь студёный ветер, обморок подчас ей помогал...
Уснуть, забывшись… сон, глубокий сон и сновиденья о прошлом.
Любовь теперь! Цветет и пышет, греет, веселит, как маскарадный бал,
Всюду вместе, только рядом, всем смертям наперекор, а позже

Губами, гравированными трещинками острой серебрёной спицей,
Трутся и костями бедренными в коитусе бьются из последних сил,
Лишь механические фрикции, а сколько страсти…продолжайте биться!
Наслаждайтесь, отдавайте всех себя, ведь я на это вас благословил!

Пить снег, есть лёд и напиваться, насыщаться и делиться, угощая…
Любовь – лидокаин, бокал, как терпкого и старого вина – нет больше бед:
Нет страха, холода и пища не нужна, нет униженья, даже ожиданье
Гибели, невиданный доныне вид её…Любовь! И больше смерти нет.

Лишь тот оценит жизнь, кто был когда-то ближе к смерти, только тот,
Сполна оценит роскошь, кто был Всем и был Ничем. Любовь –
Лишь тот, кто был лишён и ненавидел, похотливым был. Слепой, как крот,
Однажды знавший свет, возлюбит свет, а только свет, мрак впустит вновь.


«Мне холодно, я замерзаю…». «Милая, терпи, я хлеб отдам за кипяток,
Терпи, сейчас, я принесу, мгновенье…»… «Вот, любимая и я, принёс…
Снежинки тихо падали и застывали на затылке, серый плед я не узнать не мог…
Трясутся руки и вода жжёт пальцы, боли нет, молчание, нет слёз.

«Её истекший Hora Mortis, я люблю, in расе requiescat, не забуду я…Прощай!»
«"Blocksperre!" крикнули… и никуда… селекция…мой номер вписан тоже…»
Via Dolorosa… безысходность… «но со мной Любовь, еще придет мой май».
Тела…огонь…и тает корка изо льда в его глазах... вода на слезы так похожа…