Вальс

Гвардеец. Поклонился, пригласил.
Моя рука порхнет к его ладони,
Уныло заиграет клавесин,
Который не играет - только стонет.

И ступим мы на розовый паркет,
И медленно начнем кружиться в вальсе,
Сверкает его лаковый штиблет,
И скромный изумруд на среднем пальце.

Гвардеец. Поклонился и ушел.
И только и умел, что поклониться.
И скучно танцевал, нехорошо.
Топтался грузно. Нет, чтобы кружиться!

Так хочется покинуть бальный зал!
Пойти наверх и глупо разрыдаться.
Гвардейцы надоели, этот бал...
Одно мученье, право, а не танцы.

Но вот подходит Лаковый Штиблет,
(не тот, другой, - но тоже приглашает)
Ни фыркнуть, ни смутиться силы нет.
И снова клавесин свое играет.

Какой же он нахальный идиот!
Противный, мелкий, и ужасно жалкий!
К паркету неуверенно идет,
Все время ударяясь саблей-палкой.

Становимся в позицию, и р-р-раз...
И что-то непонятное творится!
Как будто все несется мимо нас,
И мы несемся тоже, будто птицы!

И старый наш охрипший клавесин
Играет удивительно отменно,
И мы в каком-то космосе висим,
Над розовым паркетом, вне Вселенной.

Но вскоре умолкает инструмент,
Круженье, соответсвенно, стихает,
И все как прежде. Я. Штиблет. Паркет.
Да этот неуклюжий жалкий парень.

Все так же остается, вот тоска!
Он мелок, некрасив и беспокоен,
Но как не хочется и страшно выпускать
Из рук его горячие ладони...