Кондратий

Художник Кондратий

Художник Кондратий всегда писал своеобразно, но сотворил творческую мастерскую, где для новых русских и власть предержащих стал рисовать огромные многометровые полотна, которые не стыдно поставить в загородных виллах и повесить на глухие стены московских небоскребов.
Однажды ему пришел заказ от Лидии Петровны Скобликовой, владелицы консервного завода в деревне Задукино. На картине необходимо было нарисовать семь ее спаниелей в розовых пижамах, резвящихся на лужайке перед Рублевским загородным домом.
Кондратий заказ получил, но с горя вошел в транс, близкий к помутнению рассудка: он заперся дома и никого не впускал, отключил городской телефон и выкинул мобильный. Из-за двери раздавались звуки падающих предметов и летели разные осколки.
Через неделю Кондратий вышел из дома весь перемазанный краской и заплаканный. Он бегал с кисточками по улице и орал: "Мне баба нужна. Это только баба сможет нарисовать".

Дато

Когда в Пицунде началась война, то пятидесятилетний Дато бежал из Абхазии в Москву, где поселился с женой и двумя детьми в съемной однокомнатной квартире и купил за пятьсот баксов полуразвалившуюся гнилую шестерку.
Теперь по ночам он дежурит возле метро Комсомольская на площади трех вокзалов и сторожит приезжих и командировочных. Когда он сажает пассажиров, то по дороге рассказывает о своей судьбе. Как он получил статус беженца, как устроился на завод, как дослужился от дворника до начальника цеха и удостоился от завода трехкомнатной квартиры на Гоголевском бульваре и как оставил ее жене с детьми, потому что ушел к молодой двадцатилетней студентке текстильного института, с которой и живет в общежитии. Потом Дато обычно добавлял, что он еще молодцом, а пассажиры косились на его статную черноволосую фигуру.
Развозя людей по сияющей, переливающейся огнями Москве, Дато от случая к случаю повторял одно и то же, а когда гости выходили наружу, то долго сигналил им и мигал фарами.

Творческое выступление

— Славочка, Славочка ты не представляешь, как прошло мое выступление в клубе "Зеленый эрцгерцог". Сначала зал рукоплескал каждой моей песне, а когда я спела про Метерлинка, то взревел, встал и не садился до самого конца. Потом меня закидали цветами и подарками, а один поклонник в черном костюме и с синими бриллиантовыми запонками подарил мне букет лилий, посадил в черный лимузин, отвез в ресторан, где мы кутили до утра, а потом проводил домой, оставил свой телефон и приговаривал, что мой талант, мой голос и мое исполнение — это верх сценического искусства.
— Лидочка ты была в блестящем обтягивающем платье?
— Да.
— Ты надела черные капроновые чулки с подвязками?
— Да.
— Твоя грудь пятого размера то и дело выпадала из глубокого выреза?
— Да.
— Во время пения Метерлинка ты принимала мало естественные позы?
— Да.
— …

Отрез достоинства

Жизнь художника, так же как и поэта или критика, очень тяжела в современном мире, причем как в России, так и заграницей.
Пристрастия праздной публики к шоу приходиться утолять в виде зычных перформансов, поэтому люди творческие пускаются во все тяжкие. Достаточно открыть энциклопедии зарубежного арт-искусства, чтобы убедиться в этом.
Лорд Ф. при стечении народа кусал себя до крови, снимал отпечатки укусов и продавал их на аукционах, а граф Т., будучи в здравом уме и трезвой памяти отрезал себе достоинство и разрубил на части.
Поэтому, когда мне говорят, что поэт С. в Зверевском центре вбивал посылочные гвоздики в черепа своих последователей в зале с тысячей зрителей, то я лишь загадочно улыбаюсь.

Напиши обо мне банную историю

Поэт А. постоянно подходил ко мне и спрашивал, не включил ли я его в свои скромные опусы. В конце концов, А. подарил мне книжку стихов, где вместо дарственной надписи красовалось: "Напиши обо мне банную историю!"

Кот

У нас в квартире появился кот, но он домашний, поэтому сам мышей не ловит, зато очень любит с ними играть. Догонит, а потом отпустит, отпустит, а потом снова догонять. Так как мыши у кота долго не живут, то каждые выходные я хожу в подвал и на специальный клей ловлю мышей. Наловлю штук пять и несу в дом, чтобы было хорошо коту. Кот доволен. Жена и дети довольны.

Петрович в больнице

Петрович служил в Министерстве иностранных дел главным сантехником больше тридцати пяти лет, и занимал за полчаса до открытия первую очередь в столовую, несмотря на смену правительств и власти. Это место досталось ему по наследству от Трифона Георгиевича, который восемь лет назад с должности монтера ушел на пенсию.
Петрович всегда приходил в рабочем комбинезоне, долго читал меню, а потом вслух обсуждал его особенности: «Котлеты сегодня по-киевски», или «Будет филе морского языка с паприкой», или «А как же рассольник по-ленинградски с цветной капустой».
Потом подходила его бригада и другие женщины сорокалетнего, но молодящегося возраста с разных отделов и ровно в двенадцать-тридцать Петрович рысцой подбегал к раздаче, набирал самых дешевых блюд и шел в дальний левый угол зала за отдельный столик, чтобы поесть. По окончании обеда он обычно говорил громко: «Спасибо», - и относил поднос на мойку.
Однажды Петрович заболел и не пришел, а вся очередь стояла и не решалась войти внутрь, пока кто-то не сказал, что Петрович в больнице.

Эх, молодость, молодость

В глубокую молодость, пятнадцать лет назад, я часто хамил и грубил людям, потому что был уверен в себе. Я мог забраться на стол и назвать поэтов О., Л. и К. бездарностями, или вылезти из окна и прокричать в окна профессорам Литературного института А.А, Б.Б и В.В., что они тупорылые бараны. Но так как я всем нравился и имел многообещающие тексты, то мне это сходило с рук. Все меня любили, помогали и лелеяли.
Теперь я состарился, полысел и потолстел. Никто меня, кроме жены, не любит. Мои многообещающие тексты так и остались многообещающими. Профессора А.А., Б.Б. и В.В. состарились и не помнят меня. Со мной не здоровается критик О. из журнала "Война и мир", меня не замечает поэтический олимпиец Л., недавно награжденный премией "Приход", а книжный обозреватель К. газеты "Неизведанная" при встрече делает вид, что не знает, и не подает руки.
Эх, молодость, молодость!

Духовность — это главное

В годы вождей и святого социализма человек творческий был обречен на вступление в союзы соратников и единомышленников. Каждый композитор, поэт, скульптор или певец обретал неведомый статус, попадая в секретариат организации и положив в ней на хранение трудовую книжку. В книжке писалось, что поэт — это поэт, скульптор — это скульптор, а композитор — это композитор.
Сейчас же все перемешалось. Один мой знакомый программист в свободное от работы время занимается арт-дизайном, слесарь завода "Красный путеец" Сидоров ведет курсы балетного танца, медсестра Анжелика Петровна пишет детективные романы, а я, трудясь техническим писателем, издаю журнал поэзии.
Духовность в России — это главное.

Новый сотрудник

Нам на фирму нужен новый сотрудник, и мы всем отделом собрались и стали обсуждать, каким он должен быть. Секретарша Леночка сказала, что у него должны быть умные глаза. Тамарочка из отдела обслуживания клиентов протянула, что у него должен быть приятный голос. Начальник отдела технической поддержки Федор Лукич потребовал, чтобы новый сотрудник не пил и не курил, а главный бухгалтер Таисия Генриховна прошептала, что главное — это доброта и отзывчивость.
Мы еще долго спорили и совещались, громко кричали и били по столу кулаками и, в конце концов, решили взять собаку.

Акция Кондратия

Мне позвонил художник Кондратий и предложил устроить 20 мая акцию — залезть в холщовые мешки и прыгнуть в Патриаршие пруды. Я взял небольшую паузу и посоветовал мешки зашить, а нам взять с собой баллоны с кислородом для дыхания, на что Кондратий назвал меня гением, громко закричал и захлопал в ладоши.
Видя радость Кондратия, я еще подумал и решил, что нас должны с берега вытаскивать баграми, что и озвучил, а Кондратий стал аж причмокивать от удовольствия, но потом неожиданно затих и задумался.
Понимаешь, говорил Кондратий, нас не должна взять в отделение милиция, поэтому я прошу тебя Слава, написать специальное письмо мэру города Лужкову, чтобы нас оставили в покое и только зрители рукоплескали.