Предсказания

ПРЕДСКАЗАНИЯ

Прости меня за предсказания,
но будет примерно так.
Самые странные новости потонут в пучине буден.
Страна избежит наказания,
как расстрела плененный враг.
Но покаяния и отпущения грехов не будет.

Несуществующая на карте деревня
объявит мировую войну.
Человечество станет мучаться головною болью.
Подскочив на три деления,
возьмет на себя вину
всемирный градусник и в итоге покончит с собою.

Устремляя к западу ноги
и голодные языки,
все ж нет-нет да придется выворачивать шеи
на востока таинственные чертоги,
всматриваясь из-под руки,
и рты открывать, вскрикивая «неужели?»

В ответ на берлинскую стену,
рухнувшую, как убитый солдат,
поднимутся новые, чтоб не успели подраться -
там, где став на колено,
клятвы звучали не в лад
о нерушимой дружбе и вечном братстве.

Прогресс не заменит плуга,
и плуг не послужит ему.
Они сильней отдалятся, амбициями задеты.
Президенты будут сменять друг друга
и сажать друг друга в тюрьму.
Так как есть за что, на то они и президенты.

Будут меняться и деньги.
Цены устанут расти.
Кто-то успеет наесться, кто-то – глотнуть слюну.
За новые чьи-то идейки
тысячи лягут костьми.
Никого не накажут. Моськи безвредны слону.

А еще отойдут в былое
чтение и письмо.
Натиск масс-медиа заменит романтику и общенье.
Стихоплетство простою пилою
распилит себя само,
превращая слова в мусор, навоз и щебень.

Умирать станут больше и легче,
чем появляться на свет.
Мы привыкнем к смерти, как к жизни, и скопом станем
лечиться не тем, что лечит,
а тем, что нет,
и поймем, наконец, что мы одни в мироздании.

Любовь потеряет нежность,
но обретет животную страсть.
Слово «верность» будет из словаря изъято.
Что до брака, конечно,
он не сразу утратит власть,
хотя суженого заменят выборы кандидата.

Станет крайне не модно
любовью платить за любовь.
Ответные чувства потребуют наличные и подарки.
Общность вкусов станет бесплодна.
В партнеры сойдет любой
безвкусный и серый, но материально яркий.

Дети избавятся от традиций
рода, устоев семьи,
фотографий, реликвий, памяти и прочего лепета.
С чужими кровью и лицами
и я, и ты, мон ами,
войдем, ошарашены цифрами, в новое тысячелетие.

Мальчики за ухо выведут
из-за рабочих столов
старых профессионалов, места их заполнят роем.
Прости, но мерзавец и выродок
станет хозяином снов,
законодателем мод и народным героем.

Что интересно, зимы
будут так же сменяться весной.
И те же собаки и кошки будут бродить по улицам.
И что вовсе невыносимо,
к гастрономам и в слякоть и в зной
пойдут, чтоб нарезаться в хлам и плебеи, и умницы.

Армия чудотворцев,
глядя в хрустальный шар
иль на кофейную гущу, наперебой заладит,
где б мы смогли проколоться,
а где мог бы случиться пожар.
Но не случится. Бог, как всегда, уладит.

Их предсказания так же
нелепы, как и мои.
Но нужно родиться слепым, чтоб не понять, что вечно
нужно стоять на страже,
и что не утихнут бои
за выживанье, поскольку мы все конечны.


Одолев нищету, что шествует,
как костлявая с длинной косой,
мы дождемся, как небо в алмазах, свое обновление.
И отправимся в путешествие,
даже если не ты со мной, -
в час один, с одного вокзала, хоть и в разных направлениях.

Я буду сидеть в вагоне,
уставясь на грязь в окне,
терпя пассажиров и радио, позвякиванье стаканов.
А ты в этот миг в агонии
любовной схватки, не мне
а другому себя отдашь – случайному истукану.

Ты, поддаваясь инерции
и опыту прошлых лет,
будешь с привычной вибрацией, с той же, как прежде, силой,
до самой Австрии или Греции,
закрыв на двери шпингалет,
исполнять танец смерти, чувственно и красиво.

Поезда разойдутся наши,
как расставленные врозь
твои смуглые ноги, открытые новым взорам.
А в моей плацкарте спляшет
чайная ложечка, вкось
торчащая из подстаканника с советским еще узором.

30.12.1993