К Аспазии

К АСПАЗИИ

Аспазия, к чему весь этот шум?
Ты любишь общество? А я уединенье.
Смотри, еще один корабль на рейде
привез тебе добром забитый трюм.

Еще один Сократ, Анаксагор,
ваятель Фидий – станут на колено,
тобой прельщаясь, и уплатят цену,
которая взросла с недавних пор.

Живой товар и жертвенная роль.
Ты смотришь в зеркало, а голова Перикла
у ног, на все согласная, поникла.
Он любит, глупый. А меня уволь.

Так вот какая странная цена
за кровь и смерть в Пелопоннесской бойне!
За сладость губ твоих еще огромней,
еще страшней могла ли быть она?

А помнишь ли, Аспазия, меня?
В Милете ты девчонкой малолетней
играла мне на лютне и на флейте,
чтоб взял тебя, как упряжь для коня.

Металась в танце, бросив в дудку дуть,
и, раскрывая легкую тунику,
к лицу мне подносила землянику –
две ягоды, венчающие грудь.

Сияла, как монетка, наготой,
безмолвно умоляя детской дрожью
о взрослых чувствах. И во славу божью
за все просила грошик золотой.

Тебя мне было жаль, иль просто лень
вставать к тебе с насиженного кресла.
Кто бы сказал тогда, что эти чресла
весь мир еще своротят набекрень!

Что судьбы войск и мирных горожан,
шагающих под копья или пушки,
зависят от безделицы, игрушки,
что под твоей туникой прячет жар.

Аспазия, к чему весь этот шум?
Да, знаю я – конца не будет танцу.
Пока ты молода, ползут сдаваться
ученый муж и глупый толстосум.

Как обреченный на погибель полк
влечет резня в безумной жажде славы,
твои волнуют мышцы и суставы,
и оголенной кожи влажный шелк.

Как призрак подступающего сна
вплетает нити золота в ресницы,
так блеск монет в глаза твои струится.
Танцуй, Аспазия, огня любви полна!