Дай сердцу волю

 « Дай сердцу волю»
 Есть такая пьеса украинского автора - «Дай сердцу волю». В этой пьесе главную роль играла молодая актриса самодеятельного театра в одном украинском городке. Муся проявляла недюженые артистические способности. То ли это были природные драгоценные задатки, то ли она на месте героя пьесы видела воображаемого обожаемого Петра Ивановича - руководителя самодеятельной актёрской труппы. Она, наверно, любила его со всей страстью юного пылкого сердца.
 Он был красивый, стройный, черноглазый и светловолосый. Нежными тёплыми интонациями переливался его голос, когда он объяснял присмиревшей на минутку Мусе, как надо было вести себя влюблённой девушке. Да она и сама это знала, когда рядом был Петр Иванович.
 По ходу пьесы героиня расплачивается за счастье быть с любимым - она насильно была выдана замуж за другого- смертью. Это сцена была так натуралистично поставлена, что младшая сестрёнка Шура никак не могла поверить в то, что Муся всё-таки жива и сидит рядом со всеми за столом и ест из общей миски борщ. То и дело Шура заливается слезами, как только вспоминает, как Муся на сцене лежала а луже крови. Она не знала, что для большего правдоподобия Мусе привязывали бычий пузырь с кровью.
 Ах! Пётр Иванович! Это была её мечта, но увы! - в зале сидела его невеста - молоденькая школьная учительница. Петру Ивановичу было тридцать лет, а Мусе - шестнадцать.
 Вот она сейчас собирается на репетицию.
«Смотри! Вон твой чернобровый пришёл! Жених!»
 «Таке тоби! Хай бог милуе! Жених! Вон у него из-под чёрной краски рыжие брови выглядывают! Наверно, материной краской красится! Ха-ха-ха».
 А и правда! Природа как-то странно распорядилась красками на его лице: волосы у него были чёрные, а брови и ресницы - цвета спелой пшеницы. Круто загнутые кверху ресницы у этого мечтательного парня заходили даже за брови, а глаза были - тёмносиние. Его тяготили эти рыжие ресницы и брови и он их старался закрасить маминой краской. Вот это и служило поводом для насмешек девчонок из Мусиного дома.
 "Досик" - так ласково называла его мама. Как это вышло, что волосы у Досика на голове вдруг начали чернеть - ведь в детстве он был совсем белобрысый- и к семнадцати годам совсем почернели, а брови и ресницы так светлыми и остались!
 Муся была уже готова. Она вышла из дома и, не оглядываясь, пошла быстрым шагом по извилистой тропинке, уверенная, что Досик неотступно следует за ней.
 Ну, что с ним делать! И Петр Иванович разрешил ему сидеть в зале во время репетиций. Они начинались ближе к вечеру, когда Муся приходила от своей хозяйки - мадам Шварц, где она была в ученицах, изучая кондитерское искусство. Досик тоже учился у мастера-краснодеревщика и ко времени начала репетиций мог уже уйти.
 Досик ревниво следил за рукой Петра Ивановича, которая часто задерживалась на хрупком плече Муси. Он видел, как невольно, увлекаясь игрой, он уж слишком правдоподобно говорил о своей любви Мусе. Как бы сам Досик хотел быть сейчас на сцене! Но в чьей роли?
 После репетиций Досик плёлся за Мусей, а брат его Сашка бежал следом, дёргал за пышную русую косу Муси и кричал: "Жених и невеста!"
 Но дела Досика были плохи - Муся не хотела на него смотреть.
 Пришла революция и в маленький украинский городок. Равноправие мужчин и женщин выливалось часто в смешные нелепые формы. Так, Муся решила бросить свои кондитерские дела, а стать плотником наравне с мужчинами.
 Вместе с Досиком они поступили на плотницкие курсы. Все практические задания за неё выполнял Досик - она с головой ушла в общественную работу!
 Пришло время ехать на строительную практику - в Кременчуге были нужны рабочие. Из-за организационной неразберихи зарплату молодым рабочим перестали выдавать. Тогда в Кременчуге было сильное наводнение. Сырость, холод, плохое питание привели к обострению Мусиного хронического бронхита. На помощь от родителей рассчитывать не приходилось. Они голодали.
 Из вещей, которые можно было продать, у Досика были только фамильные часы, которые подарил ему отец перед отъездом. Он очень дорожил этими часами. Они были в особенном, художественном исполнении. Но надо было спасать Мусю! И он расстался с этими часами, продал их и купил много всяких продуктов, так необходимых Мусе. В Кременчуге они стали мужем и женой. Она прожила с ним более пятидесяти лет. Любила ли она его? Есть такой каверзный вопрос: «Что лучше - иметь и потерять или ждать - и не дождаться?» Каждый отвечает на него по-своему.
 Можно было бы и закончить на этом рассказ. Но жизнь иногда делает крутые повороты. Мусе было уже 75 лет. Она была ещё в силах сделать самостоятельную поездку в те места, где прошла её короткая молодость, любовь, так и не осуществившаяся. Из рассказов своих сестёр она знала, что её любимого Петра Ивановича во время войны расстреляли немцы. И всё-таки, по приезде в свой родной город она отправилась к городскому театру, где так успешно когда-то складывалась её театральная жизнь.
 Около театра она остановилась. Что такое? Уж не чудится ли ей надпись на афише – главный руководитель театра П.И. Шипенко. Как!? Почему? Ведь столько лет прошло! Может быть, это его сын?
 Она в волнении вошла в высокие двери театрального здания. Вахтёр остановил: «Вам куда?» «Мне нужно поговорить с Петром Ивановичем ». «Там сейчас идёт репетиция». «Я только посмотрю». «Ну, идите»
 На сцене в декорациях делали «прогон» пьесы «Дай сердцу волю – заведёт в неволю». Молодой человек, очень похожий на её Петра Ивановича, делал какие-то замечания молодой девушке, игравшей главную роль.
 Боже мой! Воспоминания нахлынули на бедную Мусю. Да это ведь она сама: черноглазая с русой косой, тоненькая со звонким голосом. Молодой человек повернулся лицом к залу – он шёл на своё место, откуда ему была видна вся перспектива – декораций и актёров. Муся глазам своим не могла поверить –Это был молодой Петр Иванович. Ему было на вид лет 25-30. А ей сейчас - 75 лет.
 Он сел рядом с ней, поинтересовался, нравится ли пьеса. Она призналась, что когда-то сама на этой сцене в этой пьесе играла главную роль. Руководил драматическим кружком Петр Иванович. «Ах, как приятно! Вы знали моего деда. У нас сохранились некоторые фотографии того времени.
Мне много рассказывал о деде и его театре мой отец. Уж не Муся ли вы Гончаренко?» Муся смущённо улыбнулась. Морщины веером разбежались по пухлым старческим щекам. Муся, как в зеркале, видела свою уродливую старость рядом с любимым лицом этого юноши. Как ни странно, любовь захватила её и стала требовать от неё «действий».
 Она недавно читала книгу известного целителя, который не только обещал, но и создал «Центр» по омолаживанию организма. В течение двух лет выполнения несложных процедур человек выходил, в таком виде, как будто заново родился. Через год Муся вышла из стен « Центра» помолодевшей на 50 лет,
 Молодым упругим шагом она приближалась к городскому театру в её родном городе. Вахтёра на месте не было. Поднявшись в зал, она увидела траурное убранство сцены. Ей сказали, что Петр Иванович умер от какой-то неизвестной болезни. Температура резко поднималась до 40 градусов и падала под напором антибиотиков. Но не на долго. Так продолжалось целый год. Обследования врачей показывали, что он был совершенно здоров. И вот его – нет!
 Муся шла по улицам её родного города. Слёзы заливали её молодые щёки. Молодое сердце бешено билось. Она - опоздала!