Танго с портвейном

Издали город похож на густой кустарник
по краю болота. Но я не поэт, а странник,
поэтому вид окраин не впечатляет.
Ветер отбросы носит, собака лает.

Город, похожий на всякий. На въезде с будкой.
Бар у заправки с последней горящей буквой.
И от него несет то мочой, то пивом.
В моде одни телефоны с одним мотивом.

Везде штукатурка и только на банке сайдинг.
Вспухший асфальт на площади, голый садик.
Дырявый музей с иконой периода Ига.
Труба котельной, над нею не дым, а фига.

Город похожий на донные отложения.
Зимой от хандры не спасут пузырьки женьшеня,
Местная водка и сотня пилюль глицина.

Доктор бьет в морду при возгласе: «Медицина»!
Кричит: «Тут столько бессмертных, которых нечем
заплатить за провоз Харону, а мы их лечим»!

Смертные ходят в расцветках турецкой дряни.
Трое носят «Армани», и те армяне.

Город, где счастлив лишь беженец каракалпак,
Т. к. всюду вода и полно собак.

В баре «У Ноя» тепло как в ковчеге Ноя.
Есть в прейскуранте крепленое и заливное.
Можно, просохнув, сойти тут за иностранца,
Высказать все, что думаешь и подраться.

Город, некогда выросший из развалин.
Чем – то, весьма сомнительным, затоварен.
Кем –то, весьма сомнительным, продан дважды.

Если б вы были трезвы и вполне отважны,
Вы бы пошли со мною, чтоб убедиться –
Нет ничего! Пустырь, где была столица.
Автострады с годами ушли в болота.
Лишь столбы маячат как жены Лота.
Я говорю вам, что эта земля пуста.
Впрочем, плевать, если тут мне нальют полста.