Стихи формата А4

Упитанным сияя ликом,
в строку приходит — гоп-ца-ца! —
всея России Дмитрий Быков,
уютный призрак п...ца.

...но только без клавиатуры ужасно холодно рукам.
Вера Полозкова

Белеет парус одинокий, светило пялится в окно. Ужасно просто мерзнут ноги – носки потеряны давно. Я напишу письмо – пляшите. Бубнит в колонках Дэвид Бирн. Узнайте, из какого shit’а порой рождается «to be». Не пой, красавица, о смерти – тебе всего-то двадцать лет. Да, понимаю, ноет сердце, но ради жизни на земле не прекращай строки движенье, не падай в омут головой. Покуда Маркса любит Женни, он к нам приходит, как живой, чтоб прочитать из «Капитала» немного – скажем, две главы. Ты помнишь, как струна дрожала мигренью в клетке головы? Дрожала и рвалась наружу, чтоб плотно прикипеть к колкам, но воздух слишком был недужным, дырявым, точно «Маасдам». А мыши, что луну продали за стертый рупь, за медный грош, грызут затмение в печали, меняют «Индезит» на «Бош». Духовных ценностей адепты кусают локти до ногтей, и жизнь проходит в темпе степа, а может быть, еще быстрей.

Неупиваемая чаша навряд ли жажду утолит. Зачем на Черной речке, Саша, ты погибал за Натали, точнее, как невольник чести был продан в мир иной рабом, и только лишь нательный крестик остался в море голубом? Но впрочем, это все преданья, дела давно минувших дней – ведь эту зиму звали Анной, она теперь поет во мне о том, что вьется черный ворон, над ним луч солнца золотой, и небосвод по краю вспорот всей этой пошлой суетой вокруг – и ладно бы дивана – вокруг карьеры и бабла! Зачем весну назвали Жанна? Она сгорит, сгорит дотла, и снова не успеет к лету, а с ней затормозим и мы, что устарели, как дискета, да и прокисли, как кумыс. Осечку выдает «винчестер», и кластер сыплется звеня… Но мы старались. Честно-честно. Попробуй нас не обвинять.

Прощай, оружие, до завтра. По ком-то колокол звонит. О чем же нам напишет автор на корешках старинных книг, на переплетах инкунабул, на ветхих рукописных снах? Опять, наверное, о бабах, ну и о том, что первый, нах. Мы знаем с детства: пуля – дура, но много ль мы ее умней? В излишествах архитектурных грешно воспитывать свиней. Идешь гулять по тонким рельсам под свод усталого моста – печаль моя, скорей развейся, малиной спелою с куста на землю равнодушно падай (услышу я тишайший «шмяк). Какой тут, к черту, Баден-Баден, когда погашенный маяк заставит одинокий парус в коралловый врезаться риф, а в магазине нету тары, и улетели снегири, и в целом, ужас-ужас-ужас, когда ни охнуть, ни вздохнуть… Кораблик в грандиозной луже задумчиво идет ко дну.

Стихи формата А4 – давай, попробуй повтори! Да легче сделать харакири, да легче снять четвертый «Крик» (ну тот дурацкий фильм, ты помнишь, в котором бегает маньяк, герой все звал, все звал на помощь, потом забулькал и обмяк?). Пою теперь о том, что вижу, потом что вижу – то и ем. Не вспоминай асфальт и лыжи – не надо нам избитых схем, перенастрой скорее лиру и дерни толстую струну. Завидовать победам Пирра – не значит пережить весну, но в дверь колотит пепел Клааса, но дважды почтальон звонит, задумывает гадость НАСА и нарушает ход планид. Виски сжимаешь крепче, крепче, листаешь сайты новостей. Зачем они забыли Тетчер? Куда уходит Моисей? Почем сегодня жопа Лопес? Сколь низок «Юкоса» актив? Объединенная Европа так жжет, что господи прости! В ЖЖ зависнешь или в чате – закат-восход, восход-закат… Но без ахматовской перчатки так мерзнет левая рука.

17.03.06 г.