4-

XLI.
Морозы по ночам всё круче.
Днём так же стало холодней.
Снег выпавший не тает. Тучи
Темны... одна другой темней.
А в поле ветер всё гуляет...
Шинель свободно продувает...
Пришла сибирская зима,
А рядом тёплые дома...
Идёт ученье боевое...
То марш-бросок, а то - ползком,
Стреляют в цель... (Кто в молоко).
Занятье снова строевое...
Когда ж команда всем "отбой!" -
То сон приходит сам собой.

XLII.
Но всё ж и радость к ним приходит...
Сегодня Саша получил...
Понять нельзя. Что присходит?
Вдруг он в объятье заключил
Аж старшину. Такого чуда
Здесь не было. Все ждали "худа"...
Но старшина вдруг "весь обмяк"...
Сказал: "Пойдём со мной, чудак!"
В коптёрке долго говорили
Про школу, дом и про житьё,
Конечно же и про неё,
Про Олю. Но... коль "натворили"
То наказанье быть должно...
На службе так заведено.

XLIII.
За этот случай... До обеда
Был дан в столовую "наряд".
Затем ещё одна беседа.
(Поел досыта)... Говорят,
Что был отпущен в увольненье
На следующее воскресенье,
Чтоб фотографию иметь...
(Ну надо ж... было так суметь!?)
А было так. Подружке Оли
Наш Саша письмецо послал
(Вернее два) и не гадал...
Подружка ведь училась в школе...
Но просьбу Саши поняла,
Письмо в Москву отослала.

XLIV.
А из Москвы письмо для Саши
Пришло от Оли. (Боже мой!)
"Тебя я помню, встречи наши
И Оренбург нам дорогой.
Я ничего не позабыла...
Но как давно всё это было?
Хочу я в Оренбург опять...
Как прежде вместе постоять
Иль посидеть на "той" скамейке
О том, о сём поговорить...
Смотреть на звёзды и дарить
Улыбки. Где теперь "скамейка"?
Удастся ль вновь её собрать?
И вместе дружно поиграть?

XLV.
Наш Саша понял то, что Оля
Всё помнит, в том числе его,
И хочет вновь. Ему ж до боли
Вдруг захотелось и того,
Чтоб снова вместе всем собраться
И в чувствах новых разобраться
И с Олею смелее быть,
Поцеловать не позабыть,
Её реакцию увидеть.
Как плохо... он совсем не смел,
Что объясниться не сумел.
А нужно было... Не обидеть
Её он мог, наоборот!
Какой же глпый мы народ!

XLVI.
Весь день он с трепетным волненьем
Минут свободных ожидал.
Дождался, сел и с облегченьем
Письмо в Москву он написал.
"Привет из Омска! Здравствуй, Оля!
Наверное, то в божьей воле,
Но больше не могу молчать,
Готов я на весь мир кричать...
Из всех ты лучшая на свете,
Что лишь тебя одну люблю,
Что лишь одну тебя молю
Моею стать... Желанья эти
Уж никогда не пропадут,
Со мной в могилу лишь уйдут.

XLVII.
На это Оля отвечала:
"Ну, задравствуй, Саша! Глупый мой!
Давно я это замечала...
Ждала признанья. Но зимой
Ты избегал со мною встречи...
Конечно, то ещё не вечер...
Остынь немного... Подожди...
У нас три года впереди...
В твоём письме мне не понятно...
Должна ль я бросить институт?
К тебе бежать? Пусть подождут
Желанья наши. Вероятно
Не будем ничего менять...
Подумай! Должен ты понять.

XLVIII.
Тебе дослуживать конечно...
Я ж в институте доучусь.
И лишь потом дела сердечны.
Сейчас не жди. Я не примчусь.
К тому ж подумать нам есть время...
Не тяжело ли наше бремя?
Мы не общались ведь ещё
По-настоящему... Причём
Не совмещали наших планов...
А вдруг они не совпадут.
И жить нам вместе не дадут?
Чтоб в жизни не было обманов,
Надежд, не сбывшихся совсем,
Повремени... Привет мой всем!"

XLIX.
Прочтя писмо, признал наш Саша,
Что Оленька во всём права -
Нелзя же бросить службу нашу.
О чём ты думал, "голова"?!
Себя не осуждал, но странно...
Признал, что сватать было рано.
И институт нельзя бросать -
Чтоб позже локти не кусать.
"Во всём согласен я с тобою,
Хоть рядом быть с тобой хочу...
"Остыл" немного и молчу...
Пока не спорю я с судьбою.
Но после службы буду рад
С тобой быть рядом. Виноват!"

L.
"Конечно, поспешил немного.
Но в целом, что хотел, сказал.
Не осуждай меня ты строго,
Коль нравятся твои глаза...
А как губами к ним прижаться
Хочу! (Мне трудно воздержаться)
Хочу я слушать голос твой.
(Скорее б мне придти домой!)
Хочу я жить и (не украдкой),
Хочу с тобой быть рядом вновь.
Хочу, чтобы кипела кровь,
А не мечтать о жизни сладкой.
Скорей, скорей! Я встречи жду!
Когда ж из армии приду?"