памфлет

Закат давно уже погас, и ясный день на ночь сменился,
и на вершине небосвода из тучек месяц появился.
Лучом сливаясь с дымкой свежей, что в поле скатертью стелилась
окутав дрёмою округу, вокруг деревьев нежно вилась.

А на поляне средь травы угли костра неспешно тлели,
вокруг него сидели трое, во хмель отдавшись, песни пели.
Заботливо шампур вращая, где дичь к готовности томилась,
от аромата пряных трав вся соком искуса сочилась.

Тем будоража аппетит, и без того вином задетый,
и до предела той едой от нетерпенья разогретый.
Но до готовности та птица ещё немного не дошла,
тот зрелый вкус что так пленит, в углях пока что не нашла.

И чтоб отвлечь себя немного один из них вдруг замолчал,
и посмотрев на друга рядом, он разговор тот час начал.
Скажи мен Санчо ты всё в горе, отца печалью вспоминаешь?
да, наш король ушёл без время, но всё бывает, понимаешь.

Теперь тебе пришла пора, на трон родителя взойти,
и там своё предназначенье уж в полной мере обрести.
За то давай мы понемногу, вина себе ещё плеснём,
глоток мы выпьем за тебя, да и отца тем помянём.

Тартюф вздохнув бурдюк открыл, друзьям своим вино налил,
подняв тот кубок над собой, он каплей землю оросил.
Спасибо друг но та печаль, меня немного покидает,
хочу сказать я вам другое, о чём душа моя страдает.

За родича глоток приняв, Санчо немного помолчал,
и после паузы короткой, о чём хотел рассказ начал.
Когда я был в уединении, во храме об отце страдал,
вдруг я увидел там Гельермо, и он меня к себе позвал.

Но враг твой, наш сосед державный, он же в обиде на отца,
за то тебя он невзлюбил, Гельермо знаю подлеца.
Промолвив свой нелестный вывод, Тартюф немедленно привстал,
со вздохом посмотрев на Санчо, затылок свой он почесал.

Я тоже так сперва подумал, ему об этом намекнул,
а он на это улыбнувшись, мой пыл немедленно задул.
И что бы я не сомневался, в тех его помыслах, поверил,
он дочь свою что была с ним, со мною в дружбу тут же вверил.

И вот что я хочу сказать, та дочка мне так приглянулась,
она меня околдовала, и дружба наша затянулась,
А тут намедни поразмыслив, ей руку с сердцем предложил,
и вот на днях согласье милой, на нашу свадьбу получил.

Постой же Санчо, бред какой! от куда у Гельермо дочь?
кто был с ним добр на стороне, кому же мог он так помочь?
Два сына у него, но с ним они давно уже в раздоре,
как знаю я ещё к тому, они и меж собою в ссоре.

Тартюф задумавшись добавил, всё это очень непонятно,
и всё что ты нам тут поведал, поверь довольно уж занятно.
Ты надомной смеёшься брат! схватился Санчо за ручку шпаги,
негодованьем весь горя, и переполненный отваги.

Друзья, вы что с ума сошли, Сиборит решил вмешаться,
вам не хватало ещё здесь в раздоре меж собой подраться.
А ты Тартюф раз в чём уверен, давай поведай нам скорей,
а если то всё твои мысли, зачем же тем чернить людей.

И в правду Санчо что со мной, прошу прощения у тебя,
достав с груди он образок, тем ликом окрестил себя.
и впредь я обещаю в клятве, лишь в помощи тебе служить,
и не каких дурных затей, по глупости не учинить.

Тартюф не надо успокойся, всё это действует вино,
оно сыграло злую шутку, я то уже забыл давно.
Давай присаживайся к костру, да ближе к нам ты подбирайся,
ведь дичь уже давно готова, её вкушай и наслаждайся.

О Санчо брат ты добр ко мне, Тартюф его благодарил,
но интерес к тем всем вещам, он неподдельный сохранил.
В догадках мучаясь, от куда у Гельермо дочь явилась,
и та назойливая мысль, в мозгу уж очень живо копошилась.

И начал он своё дознание, за той невестою следить,
что бы понять всю ту загадку, ответ желанный получить.
И в этом он своём догляде довольно много преуспел,
Как вдруг в один прекрасный день на Сибарита налетел.
 
О как же жалок мне твой вид, когда ты на колени пал,
вскричал в призрении Сибарит, и к небесам тот час воззвал.
О бог мой! милостью своей ты снизойди до нас величием,
и не презри детей своих своим всевышним безразличием.

Зачем ты бога тем тревожишь, к чему все просьбы те твои?
Тартюф на друга посмотрел, потупив в пол глаза свои.
И тихо так со стоном в горле, сказал, да я виноват,
но ты меня сейчас простишь? ведь ты же названый мой брат.

Простить! Сибар отдёрнул руку, Тартюфа к стенке оттолкнув,
и в преклонении, к распятию губами трепетно прильнув.
Меня ты может призираешь, побойся бога ты тот час,
Зачем же до греха спустился, я ведь и раньше видел вас.

Хотя я думал показалось, попутал бес мои глаза,
так нет, всё оказалось правдой, взошла действительно гроза.
Ты ж вроде клялся пред иконой, тем ликом окрестил себя,
что тот обет есть чести долг, и не рушим он для тебя.

Да я действительно в ответе, за договор мой, но пойми!
и не кори ты мой проступок, давай же будем мы людьми.
Ты думаешь хотел я Санчо своим коварством навредить,
что б будущей его женой в своих желаниях крутить?

Но как же ты в том друг ошибся, во гневе так меня презрев,
в своём столь злобном красноречии меня ругая, преуспев.
Хотел до время я смолчать, но коль ты вынудил то слушай,
любимый мой братишка, со мной теперь всю правду кушай.

Но прежде, Тартюф закут окинул взглядом, давай поглубже отойдём,
и там где будет безопасно, с тобой мы сплетничать начнём.
А что? Сибарит взглянул недоумённо, тебя не как я не пойму,
все те твои обиняки здесь будут вовсе не к чему.

К чему! Тартюф лукаво брызнул сквозь темноту на друга взгляд,
когда услышишь мою тайну, то с тем и сам не будешь рад.
А всё начало столь невинно, я ведь с собачкою гулял,
и палкой что дразнил ту суку, на двор вельможный я попал.

И от того пришлось нелепо, через забор перемахнуть,
в том неудобном столь падении в траве высокой утонуть.
Но то как позже оказалось, во благо было мне поверь,
открыл я в тайный уговор закрытую столь плотно дверь.

Хотел, я было уж привстать, чтоб растереть своё колено,
но, вдруг услышав голоса, обратно скрылся я мгновенно.
Знакома мне была та речь, что голос женский изрекал,
а вот второй мужской басок, как не старался, не признал.

Мол скажешь ты ну что с того, услышать тайную беседу?
увидев изумление глаз, Тортюф внушал свому соседу.
Да многих слов не разобрал, что было не совсем приятно,
но смысл той речи вразумил, вот тут мне стало всё понятно.

Но хватит душу же тянуть, по пустякам распространяться,
ты говори скорей в чём суть, об основном мне дай дознаться?!
Приблизил ухо Сибарит, к устам, что таинство шептали,
и несказанный интерес, тем самым сипом разжигали.

Да что ж случилось не пойму? о как же брат мой изменился,
какие вижу перемены, твой гнев на милость вдруг сменился.
В лукавстве выпалил Тартюф, над Сбаритом усмехнулся,
заметив как тот угнетённо, в конфузе от тех слов, надулся.

Ну хватит да я был не прав, за то друзей не убивают,
они и сами в связи с тем, от глупости своей страдают.
Но не ко мне, а к той беседе давай немедленно вернёмся,
а то быть может, чем сгожусь? и с тем мы вместе разберёмся.

Так говори скорей, не медли, кто злая бестия та будет?
руки сурового возмездия, она до смерти не забудет!
Ведь ты же сам мне дал понять, его ты голос не узнал,
но то всё дело поправимо, её же с точностью признал.

И в тех деяниях незнакомку, под пытками тогда допросим,
а в том ты знаешь, я мастак, расскажет всё, о чём не спросим.
Схватившись в злобе за клинок, из ножны лезвие он вынул,
и в том волнении своём, на сталь блеснувшую взгляд кинул.

Спокойней брат, всё то пустое, к словам, попроще отнесись,
сейчас для страха повод малый, и от того не горячись.
А кто она, то я вам ведал, хоть в том меня вы упрекнули,
и те мои предположения в насмешках ваших утонули.

Теперь же слушай, прост ответ, но вижу, ты уж догадался,
и с той иллюзией своей в конец на веки распрощался.
Та эта милая красотка, что принц в подружки приобрёл,
хотя никто в том взгляде томном, тогда коварства не прочёл.

От тяжести своих познаний, Тартюф сочувственно вздохнул,
но величаво вознесясь, он в самолюбие тонул.
С трудом скрывая ликованье, на Сибарита всё глядел,
как тот стараясь допытаться огнём дознанья весь горел,

Но говори же, как, чего? в дальнейшем надо ожидать?
и неестественность какую, враги хотят нам преподать?
И вот ещё что не пойму, как ты ту девку раскусил?
какой такой её порок тебе всю правду огласил?

Всё было сложно и не очень, женщин я немного знаю,
я ведь по жизни волокита, по телу женскому страдаю.
И от того до куртизанок был я довольно уж охоч,
что позабавиться со жрицей, был постоянно я не проч.

Ну в общем, то я всё к чему, все их повадки мне известны,
они довольно откровенны, и для вниманья интересны.
А искусительница наша все таинства греха познала,
и как к себе расположить, она уж без сомненья знала.

Ведь я же тоже по началу на обольщенье то поддался,
во власть её тех страстных чар, безропотно душой отдался.
Но всё же я ответ пытался, для себя найти тот самый,
от куда же она взялась? в мозгу звучал вопрос упрямый.

Я знал доподлинно, Гельермо имел от брака сыновей,
А чтобы девочек в роду, ведь не было там дочерей.
И в той загадке для меня уж было всё так непонятно,
и от того я начал слежку, что оказалось так занятно.

А тут мой скок через забор, о чём тебе уж говорил,
ты не поверишь, сколько света он мне на таинства пролил.
В том разговоре и услышал всё основное для себя,
они шептались обо всём, задели в нём, меня тебя.

А суть сводилась вся к тому, что Санчо надо отравить,
и ту вину на нас с тобою тогда немедленно свалить.
И всё к тому Лаура шлюшка уж в исполнении готовит,
чтоб было больше веры ей, она с тобой нас раззадорит.

И те старания со мной, все были бы её напрасны,
пусть даже все её черты чертовски очень уж прекрасны.
В упрёке самому себе Сибаро грозно произнёс,
столь злостно сам себя ругая, себе урок он преподнёс.

Зачем лукавить брат мой милый, к чему теперь себя корить.
уж всё прочёл в твоих глазах, о том не буду говорить.
Скажу одно, в том преуспела порочная её душа,
и ключ чтоб завести тебя она давно уже нашла.

Ведь прав же в этом ты Татртюф, за это ты меня убей,
увидев как то тебя с ней я начал за тобой следить, кипя от ревности своей.
Хотя спроси, на что надеясь, ответ такой навряд ли дам,
и то тебе я говорю, испытывая страшный срам.

Но ладно всё это пустое, вздохнул всей грудью Сиборит,
меня не то уж беспокоит, а о другом душа болит.
О как же девка проходимка в своём коварстве превзошла,
ведь чтоб на трон взойти желанный, трёх дураков она нашла.

И если б не сомнения те, что были в голове твоей,
она бы план свой воплотила без тяжких для себя затей.
Тартюф сощурившись глазами в улыбке посмотрел на друга,
всем видом дал ему понять, всему тому его заслуга.

Но ненадолго он на лаврах себе позволил почивать,
те грёзы быстро отгоняя, вернулся к делу он опять.
Тебе позволю возразить, она всего лишь исполнитель,
всему виной лицо другое, её вельможный повелитель.

Ты намекаешь! нет не верю, но нет не буду возражать,
всё ж объясни зачем Гелеьрмо надумал с Санчо совладать?
Всему виной обида братец, что Гельермо, от отца Санчо получил,
и не покаясь в том поступке, скоропостижно тот почил.

Конечно в смерти той Гельермо, уж мне поверь, был не причём,
хотя обиду возместить, желанье било в нём ключом.
И вот за то он и решил расправу с Санчо учинить,
последователя уничтожив, тем, королевство получить.

Но не пойму, как мог Гельермо, куртизанке план доверить,
столь щекотливые дела беспутной потаскушке вверить.
Ведь он прекрасно понимает что может в свой капкан попасть,
так нет же, ей он доверяет, какая к этому напасть?

Она же может и его без состраданья провести,
претворив любви все знанья, вокруг мизинца обвести.
Сомкнувшись в узах с нашим Санчо, ему всю тайну рассказать,
тем самым злобные задумки ногами дерзко растоптать.

О Сибарито как наивны все помыслы что ты изрёк,
ты думаешь Гельермо дурень, ему всё это невдомёк?
Не будь же малым столь ребёнком, умом немного повзрослей,
Гильермо всё предусмотрел, он в каверзах большой злодей.

Он сам от грязи ту Лауру, отмыв, поставил пред собой,
всё бросил он к её ногам, богатство, счастье и покой.
За то потребовав одно, повинность полную к нему,
с чем она тут же согласилась, сказав, пусть будет по сему.

В том уговоре много душ безвинно в нищете пропали,
а то и вовсе в безысходстве себя в петлю тот час вогнали.
На то всё, что она творила, Гельермо всякие бумаги вёл,
той самой хитростью своей, на плаху Лауру возвёл.

Так что подумай если б он, о том всём Санчо рассказал,
и тем он нашему счастливцу, что делать дальше указал.
А Санчо наш хоть и влюблён, в Лауре той души не чает,
узнав о всех её проделках, клянусь он шибко осерчает.

По этому ещё подумай, и тут же дашь себе ответ,
та девка преданна Гельермо, хранит она ему обет.
Наш двор давно кишит чужими, и незнакомыми людьми,
ты эту правду брат мой милый, давай как должное прими.

Знать, в опасности наш Санчо, я видел, прыщ появился рядом с ним,
 я прохиндея ведь того, сражу ударом лишь одним.
Сибаро брат мой, успокойся, вокруг ты не кого не трожь,
тем более учти, того прыща ты взглядом даже не тревожь!

Старик тот душка, скажу больше, он для меня второй отец,
и я без всяких колебаний направил деда во дворец.
В надзоре неотлучном к Санчо его немедленно приставил,
тем самым нас от лишних, всяческих хлопот избавил.

А что же нам прикажешь делать? кого же будем мы искать?
поверь, теперь всех незнакомцев ведь буду я подозревать.
Сибаро произнёс печально, в бессилье руки он развёл,
не зная что же предпринять, глазами всё вокруг обвёл.
 
А не кого, к чему нам братец с тобой ненужная возня,
веди себя вполне обычно, но слушай только ты меня.
А я как будет тому время, тебе немедля знак подам,
и всё что нужно будет сделать, в посланье тайном передам.

Всё я исполню как желаешь, позволь же всё же мне признать,
ведь из того что ты подслушал, не мог всех тонкостей узнать?
И от того, прости за дерзость, как брат меня ты просвети,
как удалось тебе так быстро все знанья те приобрести.

Тартюф лукаво улыбнулся, во тьме глазами он повёл,
и глубже в темноту закута Сибариото он отвёл.
В том нет особого секрета, всего лишь надо милым быть,
чтоб оппонента своим чувством, к себе теплом расположить.

Что будто ты к нему проникся, и он тобою завладел,
пусть тешится в мечтах несчастный, мол он добился что хотел.
На этом я поймал Лауру, когда ко мне та подалась,
что будто чувствам своим тайным, в порыве страсти отдалась.

С каким же я тогда трудом свои пороки обуздал,
хотя в руках той куртизанки, лишь одного в тот миг желал.
Стараясь как это возможно, на жалости её поймать,
да в злобе женщина коварна, но изначально она мать.

По сущности они плаксивы, и это надо понимать,
и от того красноречивы, лишь только надо повод дать.
Но так же надо быть реальней, они достаточно хитры,
и если будет что не так, то в миг раскусят ход игры.

Вот ты тогда и появился, в столь нежелательный момент,
когда с таким большим трудом, я выплетал ангажемент.
И я тогда себе во благо, в твоих глазах переродился,
до низменных порочных чувств, перед тобою опустился.

Извини меня, не знал, но я тогда был так взбешён,
что в злобности своих тех мыслей, совсем ума я был лишён.
Но всё же коль мы столько знаем, давай возьмём мы потаскуху,
и выгоним скорее прочь, чтоб не было здесь её духу.

Чего мы тем тогда добьёмся? беду на время отведём,
Гельермо тем не успокоим, на ход другой его толкнём.
Имею я задумку братец, где моя хватка Лауру за руку поймает,
и вот тогда та куртизанка, по нашим правилам сыграет.

Тогда Гельермо мы загоним в его же собственную сеть,
и после росписи в бумаге он будет страх большой иметь.
А я покончив с тем коварством, на отдых в горы отвлекусь,
и там в объятиях природы, письмом памфлета увлекусь.