Утренний кофе

 - Доброе утро, Мадемуазель Флори. Какой сегодня замечательный день! Солнце вполне щадящее, а воздух свеж и чист. Что может быть лучше для прогулки вне душной каюты.
 - Ах, доброе утро, Стивенсон. Вы, несомненно, правы. И есть смысл наслаждаться этим утром именно сейчас, когда палуба не наполнена шумом и людьми. Еще совсем немного, какие-нибудь пол часа и будет невозможно найти укромного местечка, чтобы собраться со своими мыслями и посидеть в одиночестве, а это бывает так необходимо. Как Вам спалось, Стивенсон?
 - О, прекрасно, мадемуазель – сны были волшебными и красочными, впрочем, как и всегда.
 Мадемуазель Флори улыбнулась и сделала глоток своего утреннего кофе, слегка разбавленного коньяком. Стивенсон улыбнулся в ответ и подошел ближе.
 - Опять кофе с коньяком. И снова с утра… Это немного странно…
 - Оно бодрит – ответила мадемуазель Флори и сделала еще один крохотный глоток – много лучше, чем обычный кофе. А день должен начинаться бодро, иначе его можно вычеркивать из календаря жизни.
 - Ах, вот оно что… – засмеялся Стивенсон, и мадемуазель Флори снова улыбнулась ему.
 
 Немного подумав, Стивенсон расположился в шезлонге рядом и закурил сигару. Он закрыл глаза и стал прислушиваться к окружающим его звукам. Он слышал шум океана, крики чаек, легкий посвист ветра… Но вдруг он обратил внимание на особенный звук, ранее почему-то казавшийся столь обычным. Это была немного отрывистая, еле слышная, а временами, пропадающая вовсе мелодия скрипки.
 - Что это? – спросил Стивенсон
 - Вы о чем?
 - Об этой божественной мелодии. Откуда она? Или это всего лишь мое воображение?
 - А-а, это… Это Пьер – влюбленный скрипач. Я сказала, что если он любит меня, то он сможет плыть рядом с судном и сопровождать мой досуг мелодией своей скрипки. Я обожаю его игру. Звуки его влюбленной скрипки я предпочла бы любому из лучших скрипачей всего мира.
 - И он согласился?!! – изумился Стивенсон.
 - Как видите. Он даже был рад преподнести эту жертву.
 - Но он же может погибнуть!!! И Вы можете так спокойно сидеть здесь и пить свой кофе, когда человек умирает ради вашей глупой прихоти??? Его жизнь, ведь, на волоске!
 - Да – холодно ответила мадемуазель Флори. – Влюбленные романтики… музыканты… поэты… Они так падки на безумства. Они искренне верят, что, пожертвовав всем ради любимой, они заставят ее полюбить их. Они тешат себя этой надеждой, всецело отдаваясь ее власти. Они говорят об искренней Любви, когда сами добиваются лишь жалости к самим себе, своей жертве. Но даже эта новорожденная жалость разве сможет пробудить жертвенную человеческую жажду, желание отдать хотя бы малую часть себя насовсем? Что уж говорить о Любви… Скажите, Стивенсон, если бы девушка готова была броситься в омут ради Вас, согласились бы Вы сделать то же самое? Из солидарности?.. Из жалости?..
 - Ну… Если бы…
 - Если бы Вы любили ее, правильно?
 Стивенсон осторожно кивнул и выпустил беспорядочные клубы дыма.
 - Но заставила бы она полюбить ее?..
 Стивенсон не знал что ответить. Его самолюбие было задето. Что-то внутри него говорило, что она не права, но разум не мог найти, что. Он был поражен рассуждениями девятнадцатилетней девушки, которые его, мужчину и к тому же взрослого, состоятельного, умудренного опытом как в области финансов, так и в области женских сердец, ставили в тупик…

 Внезапно музыка замерла. Скрипка издала протяжный визг и замолчала. Стивенсон вскочил и, подбежав к поручням, бросил ищущий взгляд за борт. На волнах, медленно покачиваясь, плавал еле заметный кусок дерева.
 - Вы ужасны!!! – Воскликнул Стивенсон – Вы понимаете, он умер!!! Он умер из-за вас…
 - Значит, его слова ничего не значили. Он говорил, что его любовь дает ему крылья. О каких крыльях может идти речь, если эта любовь не смогла сохранить ему жизнь даже в воде. Видите вон ту гору? – мадемуазель Флори указала на отвесное возвышение на берегу – если бы Пьер выжил, я приказала бы ему спрыгнуть с этой горы, играя мою любимую мелодию. Вы заметили, кстати, что, пока он плыл, он не взял ни единой фальшивой ноты… И он бы спрыгнул. И тогда, в своем недолгом полете, все его ноты были бы чисты и искренни. Это была бы мелодия живой Любви, истинной красоты.
 - И Вы бы могли наслаждаться этой музыкой?!! Музыкой, простите, смерти?
 - Но Вы же только что наслаждались этой музыкой. Более того, Вы восхищались ею – улыбнулась мадемуазель Флори и посмотрела своими чарующими кошачьими глазами в глаза Стивенсону. О да, эти глаза были способны увлечь за собой в геенну огненную и заставить пожертвовать всем ради них.
 - Кошмар!.. Не хотел бы я быть влюбленным в Вас… Это чрезвычайно опасно. – Тихо пробормотал Стивенсон, вернулся обратно в шезлонг и закрыл лицо руками. Он был шокирован.
 - Знаете, – ответила мадемуазель Флори – если бы на Вашем месте был бы другой молодой человек, завтра же он был бы мертв. Даже на этом судне есть множество ухажеров, готовых убить за меня совершенно без причины… ради одного моего взгляда.

 Мадемуазель Флори поставила чашку с кофе на столик рядом со своим шезлонгом, сняла шляпку, распустила роскошные волосы и подошла к поручням корабля. Ветер развивал ее медовые локоны… она была прекрасна.
 - Мадемуазель Флори…
 - Да, Стивенсон – она немного повернула голову, но Стивенсон не попадал в поле ее зрения.
 - Мадемуазель Флори, а если бы Пьер отказался, если бы он показал свой характер, гордость и возмутился Вашей просьбе. Если бы в качестве жертвы, он преподнес бы Вас…
 Мадемуазель Флори развернулась и посмотрела в глаза Стивенсону.
 - Тогда бы Я пошла за ним на край Света… Тогда бы Я была готова пожертвовать всем ради него и его Любви. Ибо даже эта жертва была бы ради меня. Самая тяжелая для него жертва.
 Стивенсон выпустил клубы густого красивого дыма. Мадемуазель Флори снова повернулась лицом по движению судна. Ветер так нежно играл ее волосами.