The end, однако
Я возвращаюсь постепенно к прозе жизни,
Где много места для любви, работы, тризны,
И мало места для словесной шелухи.
Ну разве станет современный человек
Как пономарь свои стихиры рокотаху,
Земля качнулась, и испуганною птахой
Куда-то упорхнул родной двадцатый век.
Не остается ничего само собой,
Другие ритмы и фонетика другая,
И, может статься, перелетных строчек стаи
Уже не пролетят над сивой головой.
И воздух чист, и журавли, и облака,
И гложет сердце прошловечная тоска...
Свидетельство о публикации №106030600866