Как бьется пульc?

 КАК БЬЕТСЯ ПУЛЬС ?

 Как бьётся пульс у мыслимой Вселенной?
 Один удар – начало новой эры?
 Что ж сердце наше не стучит так постепенно…
 Зачем моё торопится, к
 примеру?
 Ответ понятен – эволюция торопит.
 Она не ценит промежуточной ступени…
 И в нашем пульсе её мерный топот
 По долгой цепи нерадивых поколений.
 Спешит! К познанию, любви и совершенству
 И к целомудрию возвышенных идей…
 То в чёрный океан, то на костёр блаженства,
 Чтоб после не горел и не тонул в воде.
 Потомок дальний мой, предел моих мечтаний!
 Ты не прочтёшь убогий этот стих …
 Познав гармонию времён и расстояний,
 Ты будешь мыслить в символах иных.
 Все наши драмы, взлёты и сомненья
 Тебя не станут долго волновать.
 Ты будешь жить и принимать решенья,
 А жизнь всегда тревожна и нова.
 У нас дела пока идут нормально,
 Пожалуй, зло во всём имеет перевес
 И с ним борьбу ведут весьма формально…
 Ты ж – главное из мыслимых
 чудес!
 Что будет через десять тысяч лет?
 Каких ещё высот достигнут люди?
 Я не могу на это дать ответ,
 Могу назвать лишь то, чего не будет.
 Не будет варварства, убийства и угроз,
 Не будет лицемерия и страха,
 Обмана, подлости, предательства и слёз
 И для удара ни руки, ни взмаха.
 Давайте зачерпнём земли…истории,
 Чтобы не строить хилые теории.
 Давным-давно все наши предки,
 Ещё не разогнув спины,
 Проворно прыгали по веткам,
 Не зная золоту цены.
 Они ценили лишь бананы
 И войны из-за них вели,
 И все их жизненные планы
 Не доставали до земли.
 Потом подул холодный ветер
 И надо было выбирать:
 Как? Будем дальше жить на свете?
 Или не жить, а умирать?
 От холода, ероша спины,
 Они расселись на ветвях
 И рассекретили дубины,
 Как средство всё разрушить в прах.
 Гориллам сразу было ясно:
 “Дубина – способ воевать.
 (Иначе жить небезопасно -
 Бананов стало нехватать…)”.
 Какой-то хилый антропоид
 Сумел удачно возразить:
 “Внизу, смотрите, мамонт ходит,
 Мы можем мамонта убить!”
 Рванулось племя с визгом вниз…
 (Он был “стихийный коммунист”,
 А не агент с Москвы – товарной,
 Как вам шепнул бы враг коварный.)
 Сегодня мы за все в ответе
 На грешной матушке-земле,
 И самый первый теоретик
 На землю вместе снами слез.
 Я помню, спрыгнули мы первые,
 Дул ветер с моря ледяной…
 А он еще сидел на дереве
 Дрожа банановой спиной.
 Когда мы спины распрямили
 И били мамонта дубьем,
 Он был от нас примерно в миле,
 Но первый закричал: “ Моё!”.
 “Моё! Моё!”,- орало племя,
 Не понимая смысла слов,
 А он, ценить умея время,
 Поел, попил и был таков.
 Мы били мамонта в котлету,
 Лишь куча мяса на траве…
 Он первый стал давать советы,
 Мол, надо бить по голове.
 Когда гроза зажгла валежник,
 Мы обогрелись, кто как мог…
 Он улыбнулся нежно, нежно
 И объяснил, что это – Бог.
 Потом костры пылали всюду,
 Джордано Бруно был сожжен…
 А племя верило и в чудо,
 И в Бога, что придумал он.
 Сегодня нам, конечно, ясно,
 Слепая вера это – чушь…
 Он знал, что было бы опасно
 Без веры жить в такую глушь
 Коллеги! Я вас поздравляю –
 Мы новый сделали виток !
 Мои слова вас удивляют?
 Давайте подведём итог.
 Бананы золото сменило,
 Дубину – ядерный заряд.
 Но где же, где же мамонт милый,
 Что вымер сто веков назад?
 И где “земля”, где та планета,
 Что нас сумеет распрямить?
 (Я говорю не о скелетах,
 А о способности творить!)
 
 Не хочу ни золота, ни власти…
 Жаждой славы не отравлен я.
 Об одном прошу со всею страстью:
 Дайте мне энергии, друзья!
 Не затем, чтоб кончить эти строчки –
 Я свои нисколько не ценю…
 И все эти белые листочки
 На строку Жюль Верна обменю,
 На строку Уэллса или Лема
 И Беляев тоже молодец:
 Двадцать лет меня волнует тема
 О полётах на луну и КЭЦ.
 Дайте мне энергии подняться,
 Я программу выполню сполна!
 Я - лунатик, должен вам признаться…
 Очень меня требует луна!
 Я хочу увидеть и потрогать,
 Испытать, исследовать, узнать
 И добыть энергии так много,
 Чтобы к звёздам корабли послать.
 Давайте без фантазии, реально
 В грядущее попробуем взглянуть…
 Ведь космос нам открыл принципиально
 К другим мирам свой бесконечный путь.
 Мы “спрыгнули” в него, уже свершилось!
 Не счесть сокровищ, ждущих нас в пути…
 А драться в этот век такая же
 бескрылость,
 Как в пору ледников с деревьев не
 сойти.
 . * * *