Гулливер

 ГУЛЛИВЕР

 Нас океан мотал пятнадцать суток…
 И, как случилось, не скажу теперь…
 Вокруг меня сидели лилипуты,
 А я был славный, добрый Гулливер.

 Я начал тост, хотел сказать: “Друзья…!”,
 Но встать мешали тоненькие путы…
 Лапутия, Лапутия моя!
 Меня связали крошки-лилипуты.

 Один курил, придвинувшись к стене,
 И жадно пил, не глядя на закуску…
 Он был, как сразу ясно стало мне,
 Тупоконечник с острова Блефуску.

 Другой носил кремплиновый камзол
 И жил в столице, городе Мильдендо…
 Он на меня особенно был зол
 И говорил со мной вегда кресчендо.
 
 Я им сказал, что плыл за океан,
 Что в шторм на рифах потерпел крушенье…
 А мне сказали: ”Нет заморских стран!
 Живи в плену, терпенье, друг,
 терпенье”.
 
 “Не может быть” – ответил громко я
 И описал им дальние маршруты…
 Лапутия, Лапутия, моя!
 “Ты складно врёшь” – смеялись лилипуты.

 Но я ушёл, нарушив их запрет,
 Таким путём, где море по колено…
 Я обошёл весь дальний белый свет,
 А он твердил: “Измена, друг, измена”.

 Я, может быть, туда ещё вернусь
 И разыщу очки свои и шляпу…
 Но, собираясь, каждый раз боюсь
 Ему случайно наступить на лапу.

 Когда ж попал я в город Бромбдиньгнег,
 То понял, что не стоит слишком дуться:
 Пусть даже ты большущий человек,
 Но великаны все ж таки найдутся.

 Я также был и в царстве лошадей...
 Они во многом поумней, чем люди:
 И мухи не обидят для идей,
 Которые впоследствии осудят.

 Потом нашёл тот славный остров я,
 Что вольной птицей над землёй летает…
 Лапутия, Лапутия моя!
 Твой Гулливер тебя не забывает.

 Теперь я вновь живу в краю родном...
 И дым отечества мне сладок и приятен,
 И я мечтаю только об одном,
 Чтоб не было на карте белых пятен.

 * * *