Детство Серёжи

Не удержусь от вводного замечания, т.к. обязан этой мини-поэме своим псевдонимом:
Родился и вырос в Новосибирске. В Твери обосновался в зрелом возрасте (1978г), но друзья и знакомые в один голос заявили - в Детстве Серёжи описана «ихняя» Тверь. Я не возразил, а лишь ещё раз с тёплым щемящим чувством вспомнил советских людей середины прошлого века, когда общие беды и трудности, народный патриотизм и гордость за свершения Родины делали их поразительно похожими на всей «шестой части суши». Так проявился не «закон инкубатора», а духовное родство людей, заведомо правых и гордых востребованностью своего труда. Свидетельствую душой, как очевидец: была у тех людей своя память и подлинные мерки, и героизм, и неповторимая радостная жизнь. Их опыт настолько уникален, трагичен и велик, что ещё не дождался своего бесстрастного осмысления. Не верьте легендам об «империи зла» и «совке». Историю, по большому счёту, делали не Ленины-Сталины и проч., а народ, который всё-таки знал, за что платил. И каждый исторический шаг освящал своей волей. Ему было с чем сравнивать. Надеюсь, что нынешнему поколению – тоже.



Судьба, хотим мы, не хотим,
С гнезда нас гонит. Грусти нет.
С тем безоглядно в даль летим,
Не видим - детство машет в след…
Но слёзы наших матерей,
Тогдашних, вечно молодых,
Оно хранит для нас, детей,
Пусть взрослых, умных и седых,
Спешащих завершить свой круг,
Порой, не выбирая средства…
Ах, оглянись в себя мой друг -
Да, пусть тебе поможет детство,
Что было лёгкое, благое,
А может трудное, шальное,
Иль, вдруг, голодное, босое,
На ласку, теплоту скупое,
Да, всё ж, какое-никакое…
Любезным помнится любое.

 1. Первые годы

Когда озябнешь за стеклом
Страстей остывших и побед,
Согрейся ласковым теплом
Лампады жизни первых лет.
И вспомни свой волшебный трон -
Мир без печалей и борьбы
В эдеме явленном, как сон,
Случайной прихотью судьбы…

Как жаркий всполох тот эдем
(Не миф библейского наследства),
Как зыбка гения, тотем (1)
Святого сказочного детства.

Там жил я в Мире растворён.
В нём бесконечно был готов
Ловить любого звука стон,
Вливаться в запахи цветов.
И вечно жить, и вечно цвесть,
На нежном солнечном огне.
Во всём была благая весть,
И вся вселенная во мне…

 ***

Виденья первых детских лет:
Ах, помню как я был согрет
Любовью, тёплым молоком
Груди, расцвеченным платком…
И даже - слёзы ветеранов,
Чья жизнь была сплошная рана!
Давно их нет, но помню я,
Как согревал их взор меня!
И руки…Мама, где же ты?!
Вокруг улыбок переливы:
От рук на руки, как цветы
Перехожу я… Бережливо
Несут… Как центр мирозданья,
Чумою скорби и страданья
Ни разу не был тронут я.
Спасибо, мамочка моя!


1.1 Мой первый праздник

В детсаде праздник - Новый год.
Робея, в храм волшебной Ёлки
Зашли и стали в хоровод
Снежинки, зайки, мишки, волки,

Но хоровод кружить не стал:
Сердцам тревожно и приятно -
Весь мир вознёсся и предстал
Прекрасной тайной необъятной,

И мы, забыв про свой наряд,
На Ёлку смотрим не мигая…
С тем нас рассаживают в ряд.
Священнодейство наблюдаем:

Огромный дядька Дед мороз
Подарки дарит и стращает
Морозом, трогая за нос.
Снежком из ваты «угощают»

Его. Вдруг, «Ёлочка, гори!»
Кричат, и ёлка удивляет
Фонтаном радуг. Фонари
Переливаются, мерцают…

Я внемлю жадно… Тёть и дядь
Как много - сгрудились у входа,
Украдкой ласково глядят,
Молчат, не водят хороводы…

Вдруг замечаю, аж привстал, -
Ах, прячут слёзы!.. Смущены…
(Ещё не знал, что эху внял
Нечеловеческой войны).

 ***
О, жизнь в начале всех начал,
Как часто я душой молчал,
Забыв казалось навсегда…
Твой зов… Но память иногда
Твои прекрасные виденья...
Мне слала… Горький дух сомненья
В них растворялся без следа!
 ***
Эдем остался сказкой милой.
Его любви, волшебной силы
Ещё коснусь я…
 А пока,
Разлившись, памяти река
К порогам бурным увлекает,
Где в тюбетеечке мелькают
Мои пацанские года.
Я приглашаю Вас туда.

2. В то время…

В то время пиками знамён
Взметнулись, вехи ускоренья,
Ошеломивши связь времён:
Осиротели поколенья,
Влача над кручей бремя бед
Страны секретности и бденья,
Страны страданий и побед,
Геройских вахт восстановленья,
Страны влезавшей к чёрту в пасть,
Страны сгребавшей всё до крохи
 В холеры атомной напасть,
 В зарю космической эпохи…

Лишь украшалось детство наше
Цветком романтики святой,
Мечтой, что завтра станет краше
Лицо отчизны дорогой…

Взошла эпоха вешних дней.
Страна как птица взмыла с ней
От слёз терзаний и сомненья,
В восторг благого удивленья
Бескрайней силою своей,
 И небо стало голубей,
 Мы в нём как стаи голубей
Неслись, меняя направленья,
Неслись… Другие поколенья
Не испытали страсти сей.
А мы росли, взрослели с ней…
Мы в ней судьбы искали звенья.

3. Пацанские года

Зов детства, памятью играя,
Лишь общим планом проявляет
Мир защищённый - школу, дом…
Одним большим цветным пятном.

А, вот, не таяло, как дым,
 И в самоцветы превращалось,
 Что бралось боем, запрещалось
 Иль в душу детскую вливалось,
 Когда она, вдруг, накрывалась
Прибоем жизни штормовым…

Как чётки часто их кружу,
И что смогу, то покажу...

3.1 Двор
 
Двор детства, с виду неказистый,
Был лесом, морем, полем чистым,
Где упивались мы свободой
В союзе с милою природой,
На зло морозу, непогоде
Росли и не болели вроде…
Рука садовника не в моде
Была, с тем нашенской природе
И детству нашему, везло…

 ***
Грохочет летняя гроза,
С асфальта мусор, пыль смывая…
Вдруг - солнце! Капля - как слеза.
Прозрачна лужа дождевая.
И двор, как в праздники, умыт.
И каждый лист благоухает.
От удивленья рот открыт:
Над крышей радуга сияет!

Вдохнул. На дерево скорей.
В промокшей кроне закрепляю
Надёжно доски [меж ветвей
«Секретный штаб» сооружаю]…
Обсохнув, помечтав…, устав
Сидеть на досках без движенья, -
На поле… Там, друзей застав –
В футбол, и до изнеможенья:
Спина, колени - всё в грязи.
«Ни глаз, ни рожи!» - мама ахнет.
Из окон зов (вдали, вблизи).
Команда тает, вкусно пахнет...
Два футболиста. Мяч во тьме.
Ну что ж, пора домой и мне.

3.2 Город

Нам двор до камушка знаком,
А город тайной искушает:
Для нас он часто под замком -
Одним гулять не разрешают.

Но если деньги завелись,
Ватагой в город подались.
А там - к «морожену» бегом!
Хватай, да не тяни резину
И на трамвай (всегда битком) -
Фонтаны, скверы, магазины…

Эх, магазины! Погляди -
Какие цены! Закусают!
Но тёть богатых пруд пруди.
Они там что-то покупают.
А я тетрадку, карандаш
Купил и кончилась «монета».
Всё остальное просто блажь
В дыре семейного бюджета...
Да, как же трудночки то ей,
Ах, бедной мамочке моей!
Сегодня, как домой «придую»,
Её я сразу поцелую.

Но жарко. Жжёт асфальт, как печка.
Мы все в поту. Бегом на речку...

3.3 Река

Река! Что детство без реки?
Её мы всей душой желаем
И, наказаньям вопреки,
Как ихтиандры пропадаем:
До бесконечности игра
И на воде, и под водою.
Темнеет… Нам, домой пора,
Не совладает мать с собою:
Отведаем её руки.
«Ну, где опять вы пропадали?!
Сырые! Были у реки?!».
Рыдает (Снова маху дали).

«Ну, мамочка. Ни боже мой.
Не будем больше.» - мы устало
Канючим… «Мама! Ой-ёй-ёй!»
Досталось. Слава Богу, мало.

3.4 Рынок

Те пацаны, что знают толк,
На рынок тащат нас гурьбою.
Там видим, как друг другу – волк,
 Как жизнь наполнена борьбою…
Там впечатлений дивный клад:
 Богатства лавки неликвидов,
 Гармошки, драки, перемат
 И слёзы пьяных инвалидов…

Мильтоном схвачен хулиган
Без ног (тележка с баянистом).
В толпе кричат - «Не трожь, пацан!
Ведь глотки рвали мы фашистам!»
Вдруг, сзади нас переполох:
Вскочили люди, побежали:
Схватил арбуз какой-то «лох» -
И тут же «лоха» наказали...

Несём домой кулёчек «сямок»
И яблоко лежит в кармане.
Оно красивое, без ямок.
Его подарим нашей маме…

«Откуда взяли?! Что такое?!»
Глаза стальные, тон суровый.
«На рынок больше ни ногою» -
Мы обещаем после рёва…

3.5 Мама

О, мама, счесть твои заботы
трёх пальцев хватит - дом, работа,
Да дети… Каменным ярмом –
Работа-дом, работа-дом...

Всегда в заботах (не присесть),
Всегда – «Что завтра будем есть?»…
Ночные бденья (мы болели
частенько), сказки у постели
и песни (как их пела ты!),
Да блеск домашней чистоты,
Что по ночам ты наводила
На скромной утвари и шила
Одёжку «чтоб как у людей»…

Весь двор о святости твоей
Твердил… Глаза ты отводила…
Прощала всех (где брала силы?).
Себя лишь только не простила
За то, что, хоть и отдала
Нам всю себя, меня сдала
«До года» в ясли…
 Мама, мама!


3.6 Взросление

Волшебна тяжкая сума
Болезни роста: душу мает
Томленье… Тело замирает…
Вдруг - новой жизни закрома.
Покров хитиновый слетает
И дивный вихрь увлекает
Дерзанья детского ума:
Двор, школа, верные друзья,
Ничто вокруг не изменилось.
Но всё стал зорче видеть я,
Всё новым светом озарилось…

Бездонный чёрный небосвод
Застывшей бурей звёздной пыли
Мерцает… Мир!... Кто в нём живёт?
А был ли он, когда не жили
Ни я, ни мама, ни отец?...
И где начало и конец
Всему?...
 Двор. Скорбный марш играют.
Выносят гроб. Одни зевают,
Другие громко возвещают,
Что не забудут никогда…
Ах, что душою открывает
Тот, кто уходят в Никуда?!

Вопрос безмолвно повисает.
Смерть безотчётно ужасает.
Душой кричу я, обнимая
Весь мир, что буду жить всегда!

3.7 Люба Махонина

Скромна, застенчива, бледна,
Полгода с нами в третьем классе
Ты прожила как перст одна
Среди драчливой школьной массы,

И, не прощаясь, навсегда
Дверь за собою затворила…
Мы б не заметили тогда
(Ты ни о чём не говорила),

Но наши взрослые друзья,
Покров секретности срывая,
Решили, что молчать нельзя:
Тогда болезнь лучевая

Немало жизней унесла
Спец-отселенцев из Челябы,
Как и твою… Тебя весна
Не дозвалась. Не знали… Кабы…

Пусть время тщится память смыть
(Полвека минуло с тех пор),
Твои глаза мне не забыть,
Твой крест я не отдам в разор…


3.8 Любовь

В молчании крестится мой дед...
- Скажи мне, мама, бога нет?
- Я не крестила вас, не знаю,
 А в небе спутники летают
 и запустил их человек…
- Кто? Ленин? - Нет, но весь наш век
 с ним полетел быстрей и злее.
 Он не на небе, в мавзолее.

Огромный Ленина портрет.
Глаза с прищуром… Бога нет!
Мой дед чудак? В ответ лукаво
Твердят «Религия - отрава»…

Я, прыткий, к деду: «Бога нет!»…
Запомнил навсегда ответ
Его негромкий (в глаз – не в бровь):
«Бог есть. Зовут его - Любовь».

Я снова к маме…[«Где же ты?!» -
Опять безмолвно восклицаю,
Как в раннем детстве]. Вспоминаю
Восторг Любви и открываю
Вновь песни дивной красоты,
Что нам ко сну читала ты
(Спасибо – находила силы) -
Мир грёз «Руслана и Людмилы»
Волшебной тайной покорил:
Твой Бог из сказки приходил,
Стих плыл над нами, мы молчали…
Глаза души твоей видали
Тогда. О, мамочка моя,
Теперь я вспомнил, пОнял я!...

Так, вопреки, но всё же, всё же
Я к Духу полз, что стал дороже
Всех благ, и трубный глас в пути
Подал мне ангел во плоти:
Мы с ним не лезли на заборы,
При нём стихали игры, споры,
Шум драк и быстрая езда…
Как Вифлеемская звезда,
Красы и кротости начала,
Девчонка двор наш освещала…

 ***
«Любовь». Святится этим словом
Всё в жизни. Пусть одна Любовь
Пребудет в нас под отчим кровом,
И в наших детях вспыхнет вновь.
Дай Бог не сгинуть в беге ражем,
Поднять то слово, счистить кровь,
И Бог воздаст – мы внукам скажем:
«Бог есть. Зовут его – Любовь.»

3.9 «Университеты»

В любой ватаге пацанов
Есть искушённые ребята:
Про женщин знают всё, без слов,
И анекдоты только с матом.
Гитара, дым от сигарет,
Вино и карты, мелочь грудой…
То был наш у н и в е р с и т е т
Великой жизни (но без блуда)...

Где вы, мои «учителя»?
(Хоть сверстники, давно в могилах).
Ах, как нужны вы были для
Того, что школа дать не в силах.
Науке жизни внял, как мог,
Грязь не прилипла (нет причины):
Ведь в каждой женщине есть Бог,
Да плох убитый быт, мужчины,
И та проклятая война…
Ещё сочился яд из жала -
Сиротство, нищету дала,
А лучших мужиков сожрала!

 
3.10 Сироты войны

Сирот я помню. Детский сад.
Раздельно группами кочуем.
Идём домой. Их строят в ряд,
Они останутся «в ночную»…

Все - молчуны, одеты бедно
(Везли со всей страны победной),
Все - мужички, не мы, не мнутся:
Отпор дают, а не дерутся.

Живут как орден мудрой тайны...
Лишь иногда сверкнут отчаянно
Глаза [когда на мамин зов
Я мчусь], и снова на засов,
Иль в рёв, да горький, безутешный.
А няня – «Глянь, вон кот потешный...».
Обхватит рёву, приласкает,
Сама заплачет – «Что ж пытают
И в мирной жизни вас безгрешных»…
Я дружелюбный стал, неспешный.
Отец одобрил - «как на фронте».
Детдом был долго на ремонте
И грань исчезла между нами -
Передружились с пацанами.

 ***
Купила мама «велик» мне
И с ним пришла - забрать из сада.
Я горд - Есть сумка на ремне,
Звонок... А друг из-за ограды
Глазами ест подарок мой,
И мама взгляд, вдруг, опустила.
«…помочь нам откатить домой?
Что ж, ладно» - парню разрешила...
Он вёл. Мы с братом «помогали»
(Держались, еле поспевали).
Пришли домой. В дверях стоим.
Гостинец мамочка достала.
Всплакнула, всем дала (троим).
Назад парнишку отослала.

Соседке мама (голос тих):
«Не потяну я их троих».

 ***

Всё было, было, было, было…
Волнуют память милым сном
Двор детства, голубь сизокрылый,
Морозный полдень за окном…
Гоняли мяч, в войну играли,
Летали с крыш. На чердаки
Мы дымовушки (2) запускали,
И пропадали у реки,
И в драках были опалёны -
За честь, за совесть шли очки.
Так в душах, пусть совсем зелёных,
Крепчали, зрели мужички…

 ***

Что детства может быть дороже?
В нём вечно памяти кружить.
Пока я жив, и тот Серёжа
Со мною тоже будет жить.

 Тверь, Январь 2002 – апрель 2005


Пояснения для уважаемых мелких пацанов и девчонок:

1. Тотем – источник, символ родства племени, рода, в верованиях первобытных сообществ. Представляет собой особо почитаемый вид животных, растений (реже – явление природы, неодушевлённый предмет), которых нельзя было убивать, употреблять в пищу. Здесь понятие тотема использовано в переносном смысле.
2. Дымовушка – самодельная дымовая шашка. Фотоплёнка на целлулоидной основе, скрученная в тугой моток и завёрнутая в плотную бумагу. «Запустить дымовушку» - значит поджечь её, ударом ноги задать правильный режим горения, и забросить в необходимую точку (на всё - 5-10 сек). Горела «безопасно» и долго, с обильным выделением густого дыма. Широко использовалась при играх в войну и прочих шалостях, иногда довольно не безобидных. Валялась в изобилии, буквально под ногами. По своим характеристикам превосходила все современные аналоги, покупаемые за хорошие деньги. Применение дымовушек каралось фронтовыми ремнями и отрыванием» ушей. Нынешних уважаемых мелких пацанов прошу не беспокоится - такая плёнка давно уж не производится.