Секрет потолка часть 2

И вот прошло четыреста восемьдесят столетий, упали небеса на землю, полежали, да и поднялись снова. А что изменилось? Да ничего! Всё тот же остолоп, на том же стуле, с тем же попугаем. Простите, стул новый. Впрочем, что есть "новый"? "Новый" - всего лишь купленный ошпаренной жабой в окее пиджак, потерянный налево, найденный справа, утопленный в полу не совсем своей квартиры, присланный туда, отбранный там, купированный об стену и лыбящийся задом. Вот что произошло со стулом остолопа за эти триста шестьдесят столетий.

Попугай, правда... Не скажу. _ Серьёзно.

Читая мощь апостольского взгляда на лысом потолке с видом на Панкисское ущелье, остолоп лежит в окне. Окно - это промежуток между реальностью внутренней и живописностью туземной. Лежать в окне - суть пребывать в штанах. А когда на тебя ложится окно, тогда тебе лучше нестись к дяде. Честно.

И вот читает остолоп взгляды на потолке. Взгляды турецкие, озимые, возвращающиеся... Они пробегают по потолку нелепыми пепельными крысами с огненными ушами, они развеваются на проекциях слепыми сферами дождя прекрасных поползновений, они рубят и косят права и мажут замазкой по мониторам чужих настроений.

Да, это была кастрюля. Смотри. Встаёшь ты в 7 вечера с бесконечной кровати своей, ползёшь на животе своём, скидываешь мысли свои на грудь свою и видишь кастрюлю. Через эти богомерзкие действия идёт незыблемая романтика, чёрствая поликлиника и просто Латинская Америка. И вот стоит кастрюля, значит, на стуле, а остолоп тоже на стуле сидит. Это выбор.

Нет, это не кастрюля. Смотри ещё внимательнее. Ты несёшь честность, не даёшь ей улететь к пращурам собаки твоей, пытаешься быть греющим часы, а тут под тобой проваливается потолок, и ты попадаешь в подпространство, из которого выходов много = 0, и ничего ты с этим поделать не можешь, ибо длань. Вопрос есть, и не один, а полтора, и причин для этого никаких, а всё одно - чудо, которого нет, суд, который будет. Посуда. Она гниёт в раковине, пока ты сидишь и пялишься на двубоких китов и модели, и старшие вокруг тебя носятся, и младшие матерятся, а ты ничего не слышишь. К твоему недоразумению, нет этого ничего, а есть путь. И ты идёшь по нему, идёшь, и вдруг осознаёшь, что ты - ОСТОЛОП. И сидишь ты на пеньке, и на плече у тебя воробьиный помёт, и смотреть-то некуда! Это невидимость.

Ты умер. ТАМ - пустота, ТУТ - пустыня. За окном - туман. Пластинка кончилась.

Куда вы делись-то все?