Он ушёл

Признайся себе: он ушел.
Он вернется, конечно, чуть позже…
Страшно то, что тебе без него
Невозможно, до боли тревожно.

Успокойся. Умей умирать.
Это нужно, чтоб вновь возродиться…
Он вернется, конечно, опять,
Как на юг возвращаются птицы.

Он ушёл. Это все пережить…
Возвращается снова и снова…
Он ушёл. Проводила. Как быть?
Небо. Солнце. И жизнь без основы.

Ты дверь закрывала сама,
Так страшно решиться однажды…
Признайся себе: прогнала.
Ожидать возвращенья напрасно.

Уснула страшно. Просто закрыла глаза, случился какой-то туман. Стало все повторяться. Ревела. Растерла глаза. Хваталась за смысл – дебри. Потребность сна – и та выдумана. Может быть это забытье? Неизвестно. Проснуться боялась. Все болело. Он уходил снова и снова. Сколько можно? В сотый раз.… Дышать трудно. Но страшнее – что незачем. Тело теряло себя, находило снова, возвращалось. Глаза открыты, морозит, – нет, не сон. Искусала губы – больно. Слезы сухие. Решила твердо дышать. Получилось. Туман стал рассеиваться. Окончательно поняла – не сон.
- Прощай.
- Любимая, не надо прощаться. Увидимся ведь еще…
Дверь. Какой цвет? Трудно вспомнить. Она железная. Ты решила сама. Впервые что-то решила верно. Заслужила. Заслужила. Винить некого. От конкретности решения появилось чувство полноценности. Больше никто не увидится? Такого не бывает. Куда себя деть? Стоило только забыть о дыхании, его перехватывало тисками, горячими. Контролировать себя не могла. Сползла под кровать. Никого нет – зачем прятаться? Сжалась сильнее. Головы не было, пыталась ее хватать – бесполезно. А что если потеряться здесь? Темно ведь. Соленый вкус во рту. Кровь. Стало отпускать. Просыпаться рано. Снова утонула. Сон крепкий. Все тот же, прежний. Как-то слаще. Становилось проще и проще. Почти легко. Просыпаться не хотелось. Спать не моглось. Очнулась спокойно. Вылезла из-под кровати. Комната знакомая. В зеркале… а, понятно, зажалела себя чуть ли не до смерти. Голова кружилась. Тело ломило. Нет. Что-то, видимо, случилось. В озеро спокойствия был брошен маленький камешек, и круги незначительно колыхнули мнимую гладь. Безысходность наблюдала со стороны. Ждала, пока ты придешь в себя, чтобы острее, чтобы сильнее забросить булыжник, все расплескать, наизнанку, и… тогда ты уж точно захлебнешься. Наблюдать за отчаяньем и жалеть тебя было некому, а безвыходность начинала раздражать. Какая-то чужая смотрела из зеркала. Тяжести не было. Просто истеричка. Дыхание уже абсолютно ровное. Какая разница «что дальше». Главное, что это «дальше» существует. Она смотрела глупо, и сама смотрелась глупо. Маленькая мыслишка ушла из-под контроля: «От таких не уходят, от них… ноги в руки и бежать. Но им же хуже, их никто не собирается догонять». Самооправдание. Стоп. Жалости больше не надо. А то можно съесть все губы. Одна вон уже глазеет, губастая, и что-то вроде улыбки… Ей надо что-то пообещать. Как написал кто-то великий:
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
Значит, банально абсолютно все. А она смотрит в глаза, смотрит в упор. И становится ясно, что ей нужно во что-то верить, она требует надежды. Никто не сможет вернуться, если его не впустить. Впустить она уже не сможет. На нее достаточно посмотреть. Искусанные губы тут ни при чем, она уже улыбается. Пережить можно все.
- Дай мне месяц. Сначала я убью память, запрещу себе мыслить. После существования исчерпаю воспоминания. Потом останется только изолироваться от жалости и сочувствия и начать жить…
Стоп. Она начинает уже бесить. Недовольна. Физическая боль приятно превосходит внутреннюю. Нет, конечно, ты слишком к ней жестока. Она права. Один день не может красть целый месяц. Этот день уже авансом заграбастал три года. Просто поразительное чувство радости начинает наполнять тебя. Смотрящая на тебя снова становится тобой. Тебе и ей и вам ты уже твердо произнесла:
- Хорошо. Дай мне тридцать минут. Приведу себя в порядок и… начну жить.
Все были согласны. Умыла лицо. В зеркало смотреться не стала. Идешь гулять. Энтузиазма не хватило. Выходишь из дома. Новая волна. Проще. Всё очень просто: сопли, слезы, истерика. Возвращаешься. Дверь все та же, железная. Стоишь под душем, ни сдерживать, ни контролировать себя не пытаешься, либо не хватает сил. Животный рев навзрыд. Голова разрывается от каждого всхлипа. Любая мысль выбрасывается за борт. Не до нее. Что ж, это тоже выход. «Не надо прощаться…» Значит, надо просто уходить. Дело не в том, что дверь железная. Там два замка и засов. Потом вторая дверь и хлюпенький замок, но он тоже замок, значит, выполняет такую же функцию. Всё закрыто. Никто никому не откроет. Никто не вернется… Никто не вернется. Выходишь из душа. Морозит. Насухо вытереться не получается. Раздетая – в кровать. Два одеяла. Слезы заканчиваются, силы тоже. Устала. Выдохлась.
Замки… Сестра пришла. Хоть бы закрылась получше. Чтоб никто не вернулся.… Чтоб никто не вернулся. Хотя если заснуть, то будет все равно. А если проснуться? Она ходит по квартире. Залезть под кровать? Не стоит, она видела, как закрывалась железная дверь, видела, как он…, значит, вопросов не будет. Ответов все равно нет. Они сформируются гораздо позже. Возможно, потом появится потребность поделиться, возможно, она закроется внутри и заткнется. Мыслей нет. Как хорошо! Ничего нет. Мысли уходят и уходят. Сплошные железные двери. Сестра, открыв дверь:
- Ты ничего не хочешь мне рассказать?
- Нет, я уже сплю.
И ты действительно спала. Спала крепко, скорее всего, даже улыбаясь. Потому что не было снов – закрытых дверей к отдыху. Спала долго, словно спящая красавица, которая никогда бы не проснулась, если бы не принц. А ты проснешься. Проснешься одна, возможно. Даже для того, чтобы самой разбудить своего принца. Проснешься с новыми силами. И вновь будешь открыта жизни, переживаниям, счастью.





P.S.:Нам чудо явлено,
Жизнью названо…