Внутри зеркальной сферы

Сегодня взгляд, унизанный телами
Гостей, не расположен к созерцанью
Костей куриных, сложенных в стакане
Рентгентограммой Вавилонской башни.

Вчера мне было лишь температурно.
Сегодня же сплошная лихорадка.
Я, верно, не пишу литературно.
Процесс беллетризации не гладкий.

Я выдумал ловушку для нейтрийно,
Капкан для кварков, топологию пространства
Канканно как-то все это, стерильно.
И отношусь я к этому нейтрально.

Но вот еще продукт кровосмешенья,
Смыслосмещенья однокоренных словечек:
30 щенков за Зощенко – и мщеньем
Горят глаза. Филолог, человечек,

Не видевший скрижалей и столба
С законами и правдой Хаммураби
Крутит куриным пальчиком у лба,
Желая застрелиться что ли, абы

За что. Зачтется ему в мире горнем
В слоях реальности застывшей застреванье,
Взмах челки, опаленный спичкой, гордый,
Сиденье на горшке чистописанья.

Желанье словоизъявленья
Нужду справлять, по крайней мере, чисто
И испражненья мозга расставлять
Рядами изощренных загогулин,

Своей наивностью рождающих умильность
У тех, кто в человеческом помете
Отмет провидит цепь обратной тени
Позагрядущего уверенного дня.

Ему такое. Мне же что же? Что же?
Incest, insect иль scient или Stecin?
Возможно, дать себе по роже,
От бледно алой колористики замлев?

Себе по роже? Нет, это негоже.
А рожа ближнего порою так священна,
Как рожь в мировоззреньи хлебороба,
Как ржа и патина в сознаньи антиква