Обратный отсчёт, или Размышление о мы

поэма

Посвящается моим дочерям Анастасии и Екатерине

"Совет да любовь!"
Народное. Пожелание жениху и невесте

"Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится,
не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла,
не радуется неправде, а сорадуется истине;
все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится".
Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла (13:4-8)

Вступление

Скорей-скорей, пока не все разбились звёзды!
Скорей-скорей, пока не выспалась вода!
Пока не поздно разглядеть, пока не поздно
на дне последнего горючего следа,
во тьме последнего кромешного круженья,
в крови последней оборвавшейся строки
Благую Весть о неизбежном утешенье
и обещание Отеческой Руки.
Скорей-скорей, покуда теплится мгновенье
в Руке припасть и испросить благословенья.


Часть первая. ОСЕННИЙ ШАНС

Наше "мы" жизнью замызгано –
видно еле.
Может, это не мы уже,
в самом деле,
может, нас и не было
вовсе,
лишь на эскизе –
проблеск осени?

Что же нам делать с тем,
что еще имеем?
Может, пустить по ветру
обрывками воспоминаний?
Во чрево воды бросить
венком робким?
Под яблоней
в землю зарыть:
стёклышком придавить
и написать – "секрет"?
Может, кто-то разроет?

А лучше –
вербной веточкой сжечь,
год соблюдая памяти траур,
или сжечь, как письмена
листьев осенних – усталых?

Будет красиво и мудро:
дым белый
и тишина,
то и другое –
чуть горьковато,
чисто и пусто,
как звук
полый-бесполый…

Не – много – людно
в парке осеннем – холодном,
и потому впервые
так по земному тихо...
Даже птицы застыли
сфинксами мокрых ветвей.
Слезы ветвей – точно
бумажные слёзы поэтов –
и безмолвны, и гОрьки...

Но – музыка – слышите?
Музыка!
Как записать нам эти
живые осени ноты,
чтобы не уничтожить,
не исказить мотива?
Пока не улетели
птицы с ветвей мокрых,
пока длится мгновенье
каплею постиженья,–
войди в эту каплю,
стань ею!
Это сейчас так просто!..

О радость какая –
быть звучащим прозрачно,
быть сердцем единым –
музыкой мудрых чисел!


Часть вторая. ДЕЛЕНИЕ НА НОЛЬ

Числа росли из нуля:
в начале нас было "мы",
и "мы" было нулём –
спелым, яблочно-круглым.
С него начинали – помнишь?
С целого яблока жизни –
с равно-весия смыслов.
Где же теперь это "мы"?

Мыла возьми – отмой!
Получишь два чистых "я" –
две я-блока половины.
Соедини!
Может, срастётся?
Но – кому нужна
она –
мудрости половина?
Кому нужна
эта глупость?

А был ли вариант другой? –
"Сорок один – ем один!"

Но разве в женской природе –
с ближним не поделиться?
НЕ дал Бог эгоизма –
видимо, знал, что делал,–
лишь любовь и служенье,
лишь доброту без меры.

О, доброта, ты сгубила
слаженный мир Адама!
Как же порою губим
тех, кто принять не в силах
маленьким детским сердцем
с диапазоном битвы!
Мы же – в иных частотах:
битва – это не наше.
О, мука какая –
жить поперёк природы!
Под чужие мотивы –
под военные марши – 
сохранять в сердца чаше
свет и Бога Живого!

Тайна женского сердца...
Это – "чаша Грааля".
Omnia mea mecum –
в нас она от рожденья,
нам за нею – не надо.
Есть забота другая –
жизни огонь лелеять
в очагах ненадежных.
Ведь любимые наши,
слепоте присягнувши,
ищут веками то, что
рядом светом лучится.
В темном пафосе мифов,
в лживом блеске оружья,
в пьяном запахе крови
их покидает разум.
К духу вотще взывая,
нам войну объявили,
нам – чашу хранящим,
нам – последнему шансу...

Перекати-море,
перекати-горы,
перекати-поле,
а на поле – битва,
и ничего – кроме –
крови!..

Но в языческом мире,
в этом мире не нашем,
нам не нужна победа –
здесь она пахнет смертью.
Это так очевидно,
что лишь сердцу слепому
с разумом не привитым
может хотеться битвы.
Но потомки Адама,
раз убийство познавши,
жаждут крови все больше,
и ничто их не держит.
Путь снискания духа –
это сказки для глупых,
от него дружно "косят",
забираясь поглубже
в сено эго-теорий.
Что ж: дракон эгоизма
сыт, доволен и весел,
поедая без боя
хитроумных адамов.
С ним у них перемирье,
что-то вроде союза:
вместо битвы – охота
на других персонажей,
но об этом чуть ниже.

Полюбили адамы
по горам и болотам
лазить в дебрях словесных,
карауля добычу.
Что тут сделаешь – жажда,
та, что пуще неволи –
жажда съесть
ту, кто съела,
чтоб постичь остальное.
Каннибальская мудрость.
Съесть – и враз уничтожить
то ли зависть, то ль ревность –
к евам, змеям и Богу,
Съесть – и ос-вободиться,
слиться с дикой природой.
Здравствуй, брат обезьяна!
Вот мы снова и дома!

Но пока есть задача
в стра-тегических планах:
евы, вместо драконов,–
наш объект героизма,
наша кость, что, как в горле,
не ровён час – придушит
и в начальники выйдет,
и без нас обойдется.
Мы решаем глобально:
незаметно и тихо
упреждающим залпом
бей по евам, братишка!

С этой целью адамы
евам вырыли яму:
и "любовь" подхватили –
чужеродное слово,
суть чужую напялив,
точно шкуру овечью.
Яма вышла – что надо
глубиною не меньшей,
чем печальная мудрость
всех пословиц на свете.
Змей шепнул – не иначе:
знал, как справиться с Евой
ложь ощерилась смертью –
пир с чумою, да порох!

Вот нам, милые евы,
плата за простодушье!
Вот доброты фиаско
в пере-вёрнутом доме!
Но – доброты не хуже ль
чад бросать без присмотра?
О, не ломайся, разум –
соединяйся с сердцем!
Высший Разум – Он выше
нашей Земли зелёной.

Так задумать мог Некто
с Логикой неземною
по неземным лекалам,
Бытие создавая.
Только, лекала эти,
может, как Весть Благая, 
Духом Святым творимы
Со-вершенной Любовью?

Принц о том нам поведал.
Принц, что рвал своё сердце
розы капризной шипами,
рвал и сердцем лучился...

Но вернёмся к несчастным,
вкус вины познающим.
Что же было там, если
выбора не было – точно!
Просто – выстрел навылет –
обоих – из Сада, из Детства –
из Школы годных сердец?

Был справедлив Создатель:
урок преподал, что надо!
"Вы оба – сделали выбор:
вы оба – не оправдали,
вы оба – Меня забыли.
И вам из Сада – на выход!
Там – не Вечность, а время,
словно река, подхватит.
и понесёт сурово
прямо в объятья смерти.
Время пришло – плывите,
глиняные ребята!
Плывите или тоните!
Вы на Земле, родные.
Здесь такие законы".

Но остался "за кадром",
как у нас говорится,
(это отметим особо) –
стукачества опыт первый,
краеугольный опыт,
опыт, решивший участь.
"Жена, которую Дал мне,
дала мне есть", – молвил бедный,
Адам, пред Богом робея,
Адам, спешащий отречься.
А Ева? – Была безмолвна –
мгновенье – от удивленья…
Как гром то мгновенье было!
В глаза Адама глядела:
во все глаза не рождённых
ещё сыновей Адама,
которые также точно
из века в век – отрекутся
от каждой жены – от каждой,
от каждой любви – от каждой,
за спины женские прячась,
о смелости мифы слагая,
и о любви (ну, конечно!),
которой не знали вовсе.

Сдуревшая безконечность
веков и тысячелетий
буксует на том же месте –
в холодных зрачках Адама.

Страх – он всегда холодный.
О, как предавшие мёрзнут,
огонь войны разжигая!
И всё не могут согреться,
и страх свой спалить не могут –   
в предчувствии преисподней.
Царит насилия трусость,
весь род людской к вырожденью
ведя уже без разбора:
мужчин и женщин – всех скопом!

Прозрение прозевали
не выросшие адамы.
И не повинятся родом –
своим – перед родом женским.
Легче назначить белым,
то, что черно веками,
легче крик: "Держи вора!",
чем слеза: "Я – виновен!
Не доглядел я Еву,
быв за неё – в ответе.
Заповедь с ней нарушил.
Ты помилуй нас, Боже!"

О, если б!.. Но не случилось.
Гордыня и страх взыграли.
И всю историю после –
лишь ев обвинять осталось.
Осталось им мстить веками,
свою прикрывая трусость.
Стал вкус предательства сладок,
привычка – второй натурой.
Какое тут осознанье?!
Какое тут покаянье?!

А без его благодати
духовный путь не по силам:
предавший любить не может,
предавший всегда напуган,
напуганный не-свободен,
а не-свободный – опасен.
Страх разъедает разум
до суеты безумной,
до слепоты кромешной –
до самоуничтоженья!

Плевать! Потоп – это круто! –
зарвавшись, кричат адамы,
сидят на суку и рубят,
еще мгновенье – и в воду!
Безумством глаза сверкают,
и рты заплеваны пеной,–
начальство всея планеты,
играющее в начальство.
Им крик матерей не слышен,
они – вершители судеб,
азартных игр наркоманы,
их по добру не оттащишь!
Безбашенные маньяки
планету ставят на счетчик,
крича:"Мы всё тут купили!
Мы сами ценники пишем!
Мы сами крутим баранку!
И эта машина – наша!
Мы вам такое покажем!
Мы нам такое устроим!
В ревущей адской машине
плюс-минус цивилизаций,
что тормоза? – Пустое!
У нас своя веселуха,
такая, что лопнет глобус.
Да, чёрт с ним!
Пусть лопнет, старый!
Туда ему и дорога!
А, впрочем, нас не обманешь,
поскольку сами – с усами!
И сами всё сочиняем,
и сами знаем, как надо!
Мамону – на трон Содома!
Мамону – на трон Гоморры!
И трон золотой сияет!
И – нуль нам всем –
в знаменатель!"

А вы говорите – Ева!..
Так кто же не вынес Взгляда,
что так терпелив безмерно
в Любви, Надежде и Вере?
И отчего этот кто-то
не в силах пасть на колени,
возвысившись покаяньем,
чтоб дать Любимому Взгляду
ожить Слезою Прощенья –
Родительской –
Умилённой?


Часть третья. БЕЗУТЕШНОЕ

О, жажда мести, что любви сильнее!
Уйди, Офелия! Он выбрал не тебя.
Молись и плачь! – Святы твои молитвы.
А сердце мстящее – не сердце человека:
оно в оковах тяжких пребывает.
И коль любви в нем места нет, так тот час
иудою назначит проведенье.

О, Гамлет! Что наделал ты, глупец!
Мальчишка! Вечный мученик несчастный!
Ведь месть, как сыр, – дырявая приманка –
опасней отравлЕнного клинка.
Ты понял всё, но было слишком поздно:
коварная замкнулась мышеловка.
Искал ты смерти, чтоб прервать мученья,
любимый, испугавшийся любви!

Ты за него молись, дитя, молись,
пока мгновеньем силится рассудок,
и сердце припадает к красоте
цветов земных, поющих о спасенье!
Услышала, и глаз не оторвать
от этих глаз, дарящих утешенье!
Офелия – чистейший из цветков!
Ты – женственность и боль не-воплощенья.
Ты – чистота, что здесь обречена,
когда на всё – на всё! – Господня Воля.


Часть четвертая. ПОСТИЖЕНИЕ

Как трудно нам порой постичь такое,
что без смиренья не постичь вовеки!
Смирение и жажда постиженья –
как совместить их в жизни быстротечной,
как к мудрости достойный путь найти?

Чтоб отобрать любовь, дана нам старость,
ведь всё – увы! – подвластно увяданью.
Здесь время правит вечный бал. И право:
кого из нас не опалит тоскою
явление сраженной красоты?

Но теплится еще земля такими,
кто не дадут любви в аиде кануть,
в неё вцепившись намертво – до хруста,
до прорастанья, до единой крови –
своими всеми пальцами души.

И в сердце каждом обитает тайна,
мечта, надежда, света средостенье,
она звучит при виде двух красивых,
друг друга нежно под руку держащих,
идущих мимо тихих стариков.

Так и уходят в Вечность без разрыва
живой любовью и душой живою.
В роду людском во временах и песнях
во веки живо то, в чем кровь струится,–
так полнится мозаика небес.

И смерть уже не тенью бледно-мрачной –
она красою полною восходит,
любовь и кровь зарёй вбирая алой,
чтобы на почве этой благодатной
растить Цветок Начала Всех Начал.

Вот потому любовь и отнимают,
чтобы она нетленной пребывала,
чтобы сердцам прозревшим к ней тянуться
и становиться чем-то совершенным...
Хвала Творцу за мудрые дела!

За красоту, нам явленную щедро,
за два святых не предающих сердца,
в которых – и смирение, и мудрость,
и радость обретенного покоя,
и тайна слов – И ЭТО ХОРОШО!


Эпилог.
Вариант 1

Зачем всё было? Чтоб пришли вдвоём,
как дети малые безгрешные, за руки
держась, чтоб претерпев земные муки
и главное крещение – огнём, 
преображёнными Домой прийти
и яблоко любови поднести
Ему.
Гармония найдёт себя, и три
в блаженстве неземном сольются взгляда,
и смыслы слов очистятся от яда,
и Бог ребёнком станет, пузыри
пуская, и, смеясь, чета младая
Ему в глаза лучистые глядя,
в счастливом умилении гадает,
кем вырастет любимое Дитя?


Вариант 2

Дай мне самое дорогое, – сказал голос, –
и человек отдал – любовь.

Круг замкнулся,
и остался человек без любви, свободы и Бога.

А голос замолчал навсегда:
он получил, наконец, то, что хотел:
стал свободен в СВОЕЙ любви к Богу.

Он превозмог зависть.
Он миновал человека...

10.2004 – 01.2005