Стих про февраль

                посвящается 2002 году и тому, что в нем случайно было и прошло
 
 
 Я иду к остановке трамвая.
 К сожалению. Поздно. Пора.
 Безнадежно больная, хмельная.
 Снег фонарный кружится, играя.
 Завтра будет опять как вчера.
 За пределами ада и рая,
 По ту сторону зла и добра
 Есть, наверное, точно такая
 Равнодушная зимняя мгла.
 Все, что с нами случилось сегодня,
 Станет эхом в других февралях,
 С каждым годом бледней, безысходней,
 Превращаясь со временем в прах.

 То, что было сегодня со мною,
 До тебя не дошло вообще.
 Я тебе не скажу, не открою,
 Раз не понял – не надо, зачем
 Говорить ни о чем, намекать на...
 Непонятно тебе – ну и ладно.
 Покурю, на тебя посмотрю
 И пойду восвояси обратно.
 И печальную песню спою.

 А тебе это вовсе не надо.
 Всё так просто, казалось бы, но
 Мне лишь биться об эту преграду
 И по кругу ходить суждено.
 Все должно уже быть так понятно,
 Предсказуемо, как дважды два,
 Но ползу я по кругу обратно
 И играю в пустые слова,
 В том же ритме и диапазоне
 От надежды до просто тоски,
 От напрасных звонков в телефоне
 До зачеркнутой в песне строки.

 Если б выразить словом могла я,
 Если б знала мелодию ту,
 Что тебе донесет, умирая,
 Про мечту без предела и края,
 Про невидимой боли тщету;
 На распутьях от ада до рая
 Может быть, и летает такая,
 Только где-то не здесь, и пока я
 Не скажу, не спою, не прочту.
 

 
 А тебе это неинтересно.
 Что же надо, никак не пойму.
 Удивляюсь, как не надоест мне
 Разбираться в своих «почему».
 То ли все чепуха и не ново,
 То ли ново настолько, что ты
 От привычного и обжитого
 Не свернешь на другие мосты.
 Да и подвигов вовсе не жду я,
 Обойдемся без жертв и труда,
 А хватило бы лишь поцелуя,
 Чтоб запомнить тебя навсегда,
 И достаточно было бы ночи,
 Или вечера, утра ли, дня,
 Дня, какого не будет короче
 В биографии всей у меня.
 Мне не надо фальшивых романов,
 Обреченных на верный облом;
 Подари один день без обмана,
 Если больше не быть нам вдвоем.

 Но и этого, видимо, много,
 Чтобы тратить напрасно часы.
 Мне судьбою назначено строгой
 Против воли прожить недотрогой,
 Чтоб не кренились звезды-весы.
 Усмехается дьявол в усы.

 У меня нет и не было прав
 На тебя. Эта зона чужая.
 То, что правдой своею ты прав,
 Все отчетливей я понимаю.
 Уходи же, себя не губя
 И от боли безумной страхуя.
 Вы простите мне рифму, друзья.
 Человека толкаю к греху я.
 Даже самая малость греха
 На лице обозначится шрамом,
 Даже милая шалость плоха
 И останется в памяти срамом.
 Заполнять твою жизнь этим хламом,
 Шармом, спамом и саморекламой –
 Нет уж, баста, пора по домам и
 Буду вязнуть в болотах стиха.

 Может быть, ты отважный, не спорю,
 И с судьбою в рулетку играл,
 И прошел через бурю на море,
 И от горя не раз умирал.
 А быть может, ни то, ни другое,
 Ни десятое ты не видал
 На пути меж тоской и покоем
 Подбирая, что Бог посылал.
 Может, я тебя не понимаю,
 Потому что ты слишком простой,
 Усложняю тебя, сочиняю;
 Впрочем, кто бы ты ни был такой,
 Сохрани себя, предупреждаю
 От того, что случилось со мной.
 Эта боль не поместится в череп,
 Эта сила бьет из-за угла,
 Без потерь не добраться на берег,
 До которого я доплыла.
 Этой участи – ползать по кругу
 В бесполезной с собою борьбе –
 Ни врагу не желаю, ни другу,
 Ни, тем более, милый, тебе.

 Кто нам время жестоко отмерил,
 И сумеем ли мы рассчитать?
 Слишком мало его, чтоб не верить,
 Слишком много его, чтобы ждать.
 Сколько жили мы, сколько добавим –
 До и после того, чего нет,
 До и после того, что оставим
 Под осколками выцветших лет,
 Каждый искрой своей догорая
 В свете звездных всевидящих глаз,
 Чтобы там, между адом и раем,
 Повстречаться опять еще раз
 В том краю, о котором не знаем,
 В том краю, куда не опоздаем,
 Где пока еще не было нас.



 март 2004 г.