журналистическая поэзия

Нас много, к ящикам припавших,
Пультов поверхность теребя.
Одно- искать своих средь павших,
Другое- развлекать себя.

Не надо притворятся, будто
в тебе колышится в ответ
предательства презренье Брутта
И страшный смысл чеченских бед.
Напишешь стих о звоне сердца,
О том, что всё готов отдать,
Что б наказали изуверца,
Что б сына не теряла мать.

Как много их тогда погибло!
Вот- меньше, ведь Шойгу спасал.
И радио заткнётся Хрипло,
И переключится канал.
Представь, что нет телеэкрана
И нет и радиоволны.
За окнами- такая драма,
Её не видим мы, увы.

И слышишь, рядом, там, за стенкой,
Кого-то бьют, и кто-то пьет
И малышу кричат:"Чё зенки
Ты вытаращил, идиот!"

Да, все козлы. И как нам больно
В козлином мире жить опять!
И мы нам в рупор:"Эй, довольно
Лгать, обирать и убивать!"
И близких уж корим:"Как можно
Не там пкричать, не то страдать?
И неужели очень сложно
в полгода раз стелить кровать !

и почему сидишь на стуле,
Ведь я его зафрахтовал ?
И где пластмассовые пули,
Что я племяшке покупал?

Всё, хватит. Я иду к соседу.
Душа поэта хочет жить.
Нажрёмся мы уже к обеду,
Иль даже раньше, может быть."
И знаешь, дальше, ТАМ ЗА стенкой,
Кого-то бьёшь, ЧЕГО-ТО пьёшь.

И малышу – чуть мягче:" зенки
Не пучь вот так, Ядрёна Вошь!!"
Двуличие твое мгновенно.
И правда, зенки-то протри!
В себе увидишь, ЧТО нетленно:
Мир зарождается внутри.

Когда в тебе в любое время
Надежда, стыд, табу на ложь,
Действительно ты чуешь бремя
И боль действительно поешь.