Незаконнорожденные стихи

11 апреля - 14 мая 1971 года

ГИБЕЛЬ
Модерновая подлодка,
То ли древний «Наутилус» -
Словом, наша субмарина
Камнем
падала
на дно.
Жаром опалило глотки,
И сердца заколотились,
И два тела, стыд отринув,
Молча
сплавились
в одно.

***
Ничем не связана ни с кем,
Не увлекала, не просила
И вот – омылась в роднике
Твоей святой и чистой силы.

Тебе воздастся во сто крат
За то, что горький мир разрушив,
Как друг – и муж – и сын – и брат –
Ты возродил больную душу.

***
Упало в сердце мне зерно
Весенней странной зорькой.
И чудом проросло оно
на скудной почве горькой.
Да. По сердцу ударил ток,
В зерне проклюнулся росток,
И бабьих слез счастливый сок
Вспоил негаданный цветок
На почве горестной.
На ней
живое
не дает
корней.


НЕОКОНЧЕННАЯ ПОВЕСТЬ
…Неоконченная повесть,
Непонятное начало.
Героиню мучит совесть,
Что героя повстречала.

Получилось как-то странно:
Дама в возрасте и в теле
Оказалась утром рано
С ним вдвоем в своей постели!

Автор сам смущен немало
Этим поворотом дела.
Видно сильно перебрал он,
Потому недоглядел он.

Этим славным персонажам
По развитию сюжета
Полагалось, прямо скажем,
Что угодно, но не это.

Так они духовно близки,
Что она была не против,
Чтоб с брюнеткой-одалиской
Спал он по веленью плоти,

С ним скорбя за чашкой чая,
Что холодная, как льдинка,
На любовь не отвечает
Другу юная блондинка.

Так, беседуя ночами
Целомудренно и чинно,
Новый день не раз встречали
Эти женщина с мужчиной.

Как же недодумал автор,
Что, какой герой ни рыцарь –
Все ж на послепослезавтра
Эта схема не годится?

Пусть виски осыпал иней,
Но от бога сексуальна,
Оступилась героиня
На кровати на двуспальной.

О, как этот ход банален!
Трахнуть рюмку да уснуть бы!
…Злобно, по диагонали
Автор рвет людские судьбы.

Безобразно закружились
Дни, события и люди,
И безрадостно чужими
Мы с тобой отныне будем.
11 - 16 мая 1971

***
Мне нравился твой добрый голос,
Его живая хрипотца,
И эта грустная веселость
Мужского умного лица,

Мне нравилась беседы чинной
Ночная медленная вязь
И то, что женщине с мужчиной
Мужская дружба удалась.

Я другом быть тебе могла бы
На долгом жизненном пути…
…За то, что обернулась бабой –
Желанной на ночь, грустной, слабой –
Ты по-мужски меня прости.
4 мая 1971

***
Одиночество плюс одиночество –
Сумма двух чужеродных тел.
Позабыть мое славное отчество,
Как не билась я, ты не хотел,

И, проделывая все что хочется,
Но в работе молчанье храня,
В перекурах по имени-отчеству
Величал ты галантно меня...

...Да не сбудется это пророчество –
Только завтра, средь трезвого дня
Позабыв мое имя и отчество,
Ты бездумно пройдешь сквозь меня...


***
Все сложилось как нельзя лучше
И думать забыл об этом случае.
Пришел к любовнице краше, моложе,
Да вдруг припомнилось,что не положено.

...И то, как рассвет неизбежно забрезжил,
И женщины милой покорная нежность,
И то, как стремительная центробежность
Двоих разметала по жизненным трассам.
А было тогда и светло, и прекрасно...
Апрель 1971


***
Жемчуг – это болезнь раковины.
 
Ну что я тебе скажу?
Беспомощен слов ажур:
«Tu es responsable pour toujours»

Ведь это не твой пароль,
А так – случайная роль,
Где боль чужая – не боль,

Чужая беда – не беда,
Чужие слезы – вода,
Не жечь им тебя никогда…

…Тут створки моей души
Сомкнулись, стон приглушив,
Замкнулись, вздох задушив…

Но этот стон (то ли вздох)
Услышал Всевышний. Бог
Сказал, милосерд и строг:

- Как лавочница на весы
Ты смела швырнуть часы
Великой земной красы!

А где же противовес?
Тебя попутавший бес.
Быть может, разлив небес?

Иль сердца мужского бой –
Тот древний святой прибой,
Что был усмирен тобой?

А этот… «Князь»? Либо «Граф»?
Господь с ним – он прав, не прав!
Ведь, смертию смерть поправ,

Он жив в Оправе Оправ –
В весеннем цветенье трав,
И в шуме хмельных дубрав,

И в шалом гомоне птиц,
И в солнцах ребячьих лиц,
И в трепете всех зарниц…

…Жемчужина – боль души.
Ты эту боль не туши.
Пиши ты ее. Пиши!

Репетиции "Снежной королевы"
Зрительный зал. Май 1971


***
Твой пра-пра-прадед из крестьян
За деревенькой, возле речки,
Размашисто – затем что пьян –
И вдохновенно сеял гречку.

Был ясный лоб его крутым,
А брови четки и крылаты.
Смеясь, он щурился, как ты
 Сердясь, он щерился, как ты,
 Любил он милых жен, как ты,
Лишь не был он пижон, как ты,
И был зипун его в заплатах.

Он шел и пел – тра-ля-ля-ля! –
Кудрявый рыжеватый малый,
И двигалась под ним земля
И в лоно семя принимала…

Заснул он рядом, на меже
(Он тоже домоседом не был).
Проснулся за полночь. Уже
Прекрасно вызвездило небо.

И померещилось, что он
Не эту пустошь возле речки,
А божью твердь по небосклон
Сверкающей засеял гречкой.

Той красотой ошеломлен
Непостижимо и мгновенно
Тревогу ночи принял он
В свои неведомые гены…

…Благонамеренно зачат
В тиши благопристойных спален,
Рождался среди правнучат
Кудрявый рыжеватый парень.

Был ясный лоб его крутым,
А брови четки и крылаты,
И беспокойные мечты
Все гнали в ночь его куда-то.

На теле, точно отлитом
По пра-пра-прадедовской мерке,
Сверкали в полночь, а потом,
К утру, мерцая, мирно меркли

Созвездья родинок, резцом
природы нанесенных точно,
Как память о пра-пра-отцом
Пережитой когда-то ночи…

Он с кем-то пил, и с кем-то спал,
Ничьим ночным словам не веря,
И волей случая попал
К проему вышибленной двери.

Там кто-то пел и голосил –
Веками выверенный признак,
Что отмечают на Руси
Рожденье, свадьбу, либо тризну.

И он, шагнув в ночной проем,
Столкнулся с женскими глазами
И с женщиной чужой вдвоем
Безмолвно сел под образами.

И ничего ей не сказал
В чужой ему юдоли плача.
И женщины чужой глаза
Глядели сквозь него незряче.

С чужою женщиною пил,
Ее тоской сквозь ночь ведомый
Среди обугленных стропил
Другим разрушенного дома.

С чужою женщиною пил,
И ей запомнилось навеки,
Как звездный свет ее слепил
Сквозь плотно стиснутые веки.

Звезд мириады мириад…
У вас не вымолить прошенья
За тот кощунственный обряд
Безрадостного насыщенья…

…И все. И больше ничего.
Курила. Плакала. Светало.
Я карту неба моего
На теле спящего читала.
Сентябрь 1971