Реанимируйте музу!

 Реанимируйте музу.
Реанимируйте Музу, Бога ради!
 Бедная моя, суицидная Муза.
Она слушала музыку,
Слушала музыку!

А потом разбилась
О камень тетради.
 
Она в последнее время - странная,
То плачет навзрыд, то смеётся и шутит,
То тянет меня в полутьму ресторанную,
То прямо на лекцию в институте
Придёт очумелая, вздорная,
 Смелая…
А я что поделаю?
Что я поделаю?

Мне отпускать её вовсе не хочется,
Мы с ней две тихие заговорщицы
 И начинается творчество, творчество…

Словослияние, словосияние,
Слово - как солнечное состояние.
Словно меня подключили к питанию
Через незримый канал мироздания.

 …А лекция шла. О поэзии, часто,
Стихи до глубин разрывали, как дамбы,
Так шла, что кончались лиловые пасты,
От странных, безликих «хореев» и «ямбов».
 
И дико поэты смотрели с портретов,
Как лезут в живое не мытые руки…
Всё: Слово, природу, и даже планету,
Всё расчленит хладнокровно наука.

Спасите мне Музу! Жаль музы, не вечны,
И что если завтра она не воскреснет?
Но мне говорят: «Так она ж бестелесна.
А мы, бестелесных, простите, не лечим.


 Среда
Темнели опустелые дворы
Клык месяца торчал из – за горы.
Берёза с неподвижною листвой,
Тянулась к окнам, брошенной женой
Пугающейся ночью спать без света,
И светлый вторник воплощался в среду
В неведомую среду, как всегда.
Мы знали только, что пришла среда,
Встречала ночь её холодным взглядом,
Скупым, непостижимым звездопадом,
Газетным шелестом сухой травы.
Да фонарей кислотные костры
Светились жёлтым пламенем тоски
 Которому, лишь только мотыльки
Способны верить слепо и безумно.
И голос твой в ночи звучал чугунно:
«Как быстро, всё же подошла среда,
Не провожай, прошу, меня Туда…»
И кашлял, и смотрел куда-то сквозь,
А время торопилось и неслось,
Как будто обозлилось безразличью,
К его движенью, и его величью.
Как долго мы его не замечали!
Мы думали, что всё ещё в начале
Находимся. Но оказалось, нет,
Минуло лето или много лет,
Минуло что – то, подошла среда.
« Не провожай». И я сказала: «Да».
Но ты же знал, приду к груди прильну,
Вот так и провожают на войну…