Шарманка Петера. Памяти М. Л. Гаспарова

Никогда не приходилось писать статьи, посвященные чьей-то памяти или некрологи. Вряд ли дело благодарное. Но не в благодарности дело. Невозможно пройти мимо произошедшего недавно факта, и странно, что здесь, на этом сайте, никто не отозвался. Наверное, в этом причина моей попытки. Даже не знаю – как это делается: скончался… ушел от нас… Но и не в словоблудии дело.
7 ноября 2005 года умер Михаил Леонович Гаспаров. В 70 лет… Но и возраст – тоже не главное. Просто больше нет Гаспарова.

Вот, достаю из книжного шкафа его книги. Нет, отнюдь не пыльные. Я их часто листаю.
Есть в красном переплете «Русский стих начала XX века в комментариях». До дыр не зачитан, но многие строки неоднократно подчеркнуты (хотя редкие книги порчу своими пометками), многие страницы заложены закладками… Из всех, известных мне учебников-пособий-словарей, книг по стихосложению – эта единственная, которую хочется читать и перечитывать. И эта – единственная, после которой не чувствуешь себя униженно. Никакого наукообразного языка. Чётко. Популярно. Для графомана и начинающего рифмовать талантливого подростка. Для эстета и экспериментатора. Для каждого, кто готов изобретать велосипед или колесо, но готов посмотреть хотя бы чертежи колес и велосипедов, уже изобретенных в прошлом. И обо всем главном, что касается и ритмики, и строфики, и метрики… Наверное, лично мне так бы никогда и не удалось доподлинно узнать, что такое логаэд или тактовик, если бы не Гаспаров. О всевозможные энциклопедии и словари немудрено сломать зубы.
И примеры… Примеры. Кто ещё смог найти и показать настолько замечательные?
Акро-димесостих в три столбца, написанный Лозинским Липскерову в 1948 году:

МнОгОлюбезный друг, волшебник и поэт!
Ах, ТоТ велик в веках, чья лира грянет храбро
ГиМн, Воспевающий акростихи Констабра,
УзЛы Его «К.Л.» и мудрый кабинет!

ЛаЛ и Топаз камей. Пуссен – автопортрет.
ИзОгНутая «пси» тройного канделябра.
По ЗвОнкому клинку – резьба «Абракадабра».
С тИбЕтским Буддою бок о бок Тинторет.

КаНоПской лирницы уста, как ночь спокойны.
Ей СнИтся древний плеск, ей снится берег знойный.
РеКи, Струящейся, как вечность, где-то там.

ОгОнЬ чуть теплится на самом дне печурки.
В еГо Мерцании загадочным цветам
УпОдОбляются картофельные шкурки.

И комментарии Гаспарова: «Москвич К. Липскеров и петербуржец М. Лозинский до революции писали и печатали оригинальные стихи, а после революции – преимущественно переводы. В 1948 г. Липскеров послал Лозинскому сонет фразой в два столбца (по 1-й и 3-й буквам): «М. Лозинскому дар от Липскерова К.А.» - осуждение тех, кто пренебрегает поэтами прошлого («чадами канувшего»), прославление Лозинского за его переводы с испанского и итальянского (…) и приглашение к оригинальным стихам («Горный ключ» - называлась давняя книжка стихов Лозинского). Лозинский немедленно ответил на этот «акро-месостих» ещё более сложным «акро-димесостихом» в три столбца (по 1, 3 и 5-й буквам) на фразу: «Магу Липскерову от М.Л. Лозинского ответное письмо» - описанием (…) кабинета Липскерова, в котором было много ценных картин и антикварных ценностей («пси» - греческая буква, по виду похожая на трехсвечник, ; канопская фигурка – александрийская; Тинторетто и Пуссен – художники XVI и XVII вв.; «К.Л.» - вензель Липскерова, а Константин Абрамович - сокращение его имени)».
Не знаю, как другие, пишу свои впечатления, - после такого примера, я уже догадываюсь, что вряд ли мне удастся достичь столько же заснеженных вершин при написании акростихов. Но, во всяком случае, меня такие примеры берегут от самого скверного – важности главного лаборанта при экспериментировании. Я непременно напишу какой-нибудь акростих. Или даже телестих. Но при этом моё лицо не примет выражения непризнанной гениальности. Спасибо Гаспарову.

Вот книжка «Метр и смысл». Как сказано в аннотации: «работа над ней велась более 20 лет. Аналогичные темы ни в русской, ни в европейской науке никогда не разрабатывались». «Предмет книги – смысловые ассоциации, которые связываются со стихотворными размерами». Не больше и не меньше. Во введении Гаспаров пишет: «Есть детский вопрос, который стесняются задавать литературоведы: почему поэт, начиная стихотворение, берет для него именно такой-то размер, а не иной? Как на все детские вопросы, на него очень трудно ответить»… Несмотря на сложность ответа, Гаспаров его не просто искал, он нашел его… И вряд ли для себя лично, и вряд ли для застенчивых литературоведов…
«Очерк истории русского стиха». «Занимательная Греция»… Моя коллекция работ Гаспарова не претендует на полноту, но – странно (или нет?!) на полноту моей коллекции претендуют гости. Люди, максимально удаленные по интересам от теоретических изысканий в области поэзии, периодически норовят «тиснуть» ту или иную книжку Гаспарова. Книжек жалко, поскольку не все из них потом возвращаются обратно. Но – не жалко, поскольку это же Гаспаров!.. Мне было бы тоже крайне трудно отдать «Занимательную Грецию»…

Талант рассказывать о книгах других заключается, на мой взгляд, в том, чтобы после такого рассказа не возникло ощущение: «всё, я теперь всё про это знаю». Талант в том, чтобы – яростно, до неудержимости, до головокружения, как от голода - захотелось знать эти книги ещё глубже, объёмнее. Искать далекие ассоциации. Разыскивать латентные смыслы. «Интеллектуальные бестселлеры» Гаспарова обладают именно таким свойством.
Есть ещё рассыпающийся томик издательства «Азбука» «О русской поэзии».
Маленькая (?), на 15 страниц, статья «Фет безглагольный». 4 с детства известных текста Фета, построенных без участия глаголов. Существительные, прилагательные, наречия, по которым глаз давно привык скользить не останавливаясь. Хрестоматийные примеры… Но… «Весь наш небольшой разбор – это не литературоведческое исследование, - пишет Гаспаров, - а только схема его, попытка дать себе отчёт во впечатлении, которое производит чтение четырех очень известных стихотворений Фета: чем оно вызывается? Именно с такой попытки самоотчёта начинается каждое литературоведческое исследование, но отнюдь не кончается ею. Некоторым читателям такая попытка бывает неприятна: им кажется, что эстетическое наслаждение возможно лишь до тех пор, пока мы не понимаем, чем оно вызывается. При этом охотно говорят о «чуде» поэзии и о «тайне», которую надо уважать. Мы не посягаем на тайну поэзии: конечно, такой разбор никого не научит искусству писать стихи. Но, может быть, на таком разборе можно научиться хотя бы искусству читать стихи – то есть видеть в них больше, чем видишь при первом беглом взгляде».

Невозможно научиться петь, если никогда не слышал звуков иных, нежели зубовный скрежет или грохот экскаватора. Поёшь, когда знаешь, кто такой соловей, кто такая синица, когда помнишь голос ветра и прочих природных стихий. Но и расслышать не каждому дано. Гаспаров обладает удивительной способностью отверзать глуховатые уши. Даже тем, кому медведь в детстве повредил важнейший для данного случая орган чувств. Тактично. Без дидактики. Ни тоном учителя у доски. По-товарищески. По-человечески.
Для меня Гаспаров никогда не был ни академиком, ни профессором, ни лауреатом многочисленных премий. Был и останется близким, интимным другом. Может быть оттого на протяжении нескольких лет преследовало желание: разыскать адрес этого человека и написать ему – благодарность. За открытие мира поэзии для меня. Но – казалось – к чему Гаспарову послания неведомого читателя? - у него и так достаточно корреспонденции. Теперь уже никогда не узнать – имело ли смысл…



© Copyright: Шарманка Петера, 2005
Свидетельство о публикации №1511242133