Метро

Метро

Дорога - это неизбежность. Рассудите:
Полжизни мы кочуем по дорогам,
В автобусах, трамваях и метро
Встречаемся, влюбляемся, растем
И дружим, и ругаемся, и злимся,
И плачем тихо на плацкартной полке
От недосостоявшейся любви,
И от нее решив отречься, едем,
Чтоб вновь по кольцевой судьбы
Нас принесло к тому, что суждено…

Да, впрочем, бог с ним. Это сантименты.
Куда приятней просто наблюдать,
И жизни любопытные моменты,
Украдкой между делом подмечать.
Друзья! Дорога создана для всяких наблюдений,
Черновики для всех произведений
Здесь под ногами шелестят, лишь только
Раскроешь ты глаза свои пошире
И удивишься, сколько в этом мире
Невиданных и редких экземпляров…

Вот бабушка. На станции метро "Охотный ряд"
Она зашла в вагон, уселась. Только что-то
Ей явно не давало жить спокойно.
Она колючим и безумным взглядом
Ощупывала всех и вся в пространстве
И тем смущала окружающих в вагоне.
Потом, подумав, бодро себе встала
И вдруг решительно направилась к парнишке,
Который тихо так стоял себе у двери,
Ну, где еще написано "Не прислоняться".

Старушка подошла к нему вплотную
И р-раз ему по уху! Он опешил.
Она, с оскалом вредоносной бабки
Ему слова в лицо бросала злобно,
По поводу того, что прислоняться
К дверям метро несовместимо с жизнью,
И, видимо, лишить его последней
Она всерьез намеревалась тут же.
Но здесь в пути случилась остановка.
Я вышла, и что было с парнем дальше,
Сказать вам не берусь. Но вот другая

Мне женщина на память вдруг приходит.
Она в домашних тапочках и с сумкой
Матерчатой, с утра, как на работу,
В московском подземелье заступает.
И голосом ужасно монотонным
Будто стихотворение читая,
Гнусавит: "Граждане, я только из психушки
Никто не хочет на работу брать.
Подайте мне на хлеб". Ее бы мать,
Услышав, может быть, благословила
На ратный подвиг сей - в вагонах побираться.
Безумием не грех иной раз пробавляться,
Коль Бог им, в самом деле, наделил.

Московская подземка многолика. Люблю
На эскалаторе читать людские лица.
И каждое - рассказ или поэма
О кухонных раздорах, о любви,
Едва родившейся иль много пережившей,
Об одиночестве, о сессии несданной,
О выпивке вчерашней, о зарплате,
Так кстати подоспевшей к дню рожденья…
О теще, или может, о свекрови,
Которую, быть может, с наслажденьем
Хотел бы кто-нибудь однажды удавить.
Но только жаль в тюрьме себя гноить…

О зимних девушках - отдельная поэма.
О, эти девушки московского метро…
Царевны, нет, куда там, фараонши
В мехах и крокодиловых ботфортах,
В опоссуме и норке, в соболях,
В дубленках и, конечно, в серебре,
Нанизанном на каждый сантиметр
Еще недоразвившегося тела.
"Я извиняюсь, вам-то что за дело,
Что у меня кольцо в носу?". И впрямь
За что вы эту маленькую дрянь
Честите тут при всем честном народе?
Она же просто дань высокой моде
По правилам тусовки отдает.
И думает, что это ей идет.

А вот другая. В драповом пальтишке,
С задрипанною философской книжкой
Стоит в углу. И взгляд подняв печально,
У дяденьки, что притулился тут же,
Спросила: "Это что за остановка?"
И дяденька вдруг наклонился ловко
И стал ей что-то быстро говорить.
Вот только не смогла я уловить
Значенья этих слов. Но остановки
В них не было. Да, впрочем, в ней ли дело?
Ведь главное, чтобы душа запела…

О мужиках московского метро
Мне совестно, увы, слагать поэму.
В подлунном мире нет печальней темы,
Чем мужики московского метро.
И все же я должна о них сказать,
При этом постаравшись ненароком
Не оскорбить их мать. Ведь как не ей
Должно быть неудобно за сыночка,
Собой заполонившим все три места,
С затылком потным и с бутылкой пива,
Расставившего ног окорока.
Несчастная старушка рядом тщится
Занять хотя бы минимум пространства,
Однако это ей не удается. И обидно,
Что этот одноклеточный двуногий,
Глазами обведя нашу старушку,
Их томно закрывает. Очевидно,
Он болен. Потому, оставив мужика с его бутылкой,

Я утешения ищу у тех мужчин,
Которые, в часы безумных пик,
Тебе придержат дверь рукой надежной,
И бросят взгляд заботливый. И ты
Проникшись необычностью момента,
Почти уж влюблена, да вот она
Стоит, его за дверью дожидаясь,
Свербя паралитически очами…
Она? - Ну да, заботливого дяденьки жена.

А, впрочем, экземпляры эти редки,
Как анемоны в нашей широте.
И потому, надеясь на себя, я пролагаю
Тернистый путь в людском водовороте,
И с наслажденьем место уступаю
Всем тем, кто в этом, более чем я,
Нуждается. Особенно приятно
Сей акт свершить назло сидящим гадам,
Чтобы глаза свои закрыв, они сидели
Словно ужи на жаркой сковородке.
И ерзали, стараясь стыд вдавить
В обивку дерматиновых сидений.

Я ж в поисках совсем иных видений
Стремлюсь в места свиданий, в центры залов,
Чтоб насладиться взглядов перекрестных
Огнем. "Тверская". Центр зала. Вечер.
Здесь дух театров носится незримо,
Порхают шубки и звонят мобилы,
И папик в очень длинном, дорогом
И очень кожаном пальто приобнимает
Блондинку с маникюром в три аршина.
У папика на джипе села шина
И вот они встречаются в метро.
По-пролетарски. Это даже круто
С народом подышать одною жизнью
И после, на своей тусовке в бане
За "Бочкаревым" сидя с чуваками,
Рассказывать, как это было клево -
Встречать свою чувиху в центре зала.

Другим метро привычнее всего.
Здесь поцелуй лишь крепче оттого,
Что многие глазеют на него.
Но верить эскалаторным объятьям,
Не стоит, право, мальчики мои.
Я ваших девочек читаю по глазам:
Они для зрителей так присосались к вам.
 
Метро, метро, здесь ветер перемен
Сквозь вентиляционные колодцы,
Проникнув, становится лишь крепче и пьяней,
Смешавшись с нестареющей "Шанелью",
И с запахом печальным валерьянки,
И с поствоскресным жутким перегаром,
И с духом мокрой от дождя шинели.
А ближе к ночи, вдоль по кольцевой,
В составах, опустевших и печальных,
Катаются замерзшие бомжи. Особый дух
Который источают бедолаги,
Бодрит не в меру сонных пассажиров,
Сгоняя их с насиженных сидений
И в дом родной толкая поскорей.

Действительно, что может быть родней,
Чем дом, в который возвращаешься под вечер,
Где каждый метр тобой очеловечен,
Где посиделки по ночам за чаем,
И где живут твоей победой и печалью,
Откуда ты готов к любым дорогам
Идти, не ведая ни страха, ни сомнений.
Навстречу всем ветрам измен и зла.
Дорога - это неизбежность изменений.
И важно, чтоб она всегда была…