Несколько писем в тбилиси

НЕСКОЛЬКО ПИСЕМ В ТБИЛИСИ

1

Томлюсь. Онегин. Но скорее, Ленский.
Табачный столбик поднеся ко рту.
От светлых слёз твоих в Борисоглебском
к багажной сумке в аэропорту
отмерено две с лишним полуяви
и простыня льняного полусна.
"Что это было - с нами ли? не с нами?.."
"Стишки горазды так или ина-
че..." сбыться?
От твоих предначертаний -
слетающих салфетками на стол,
забытых и застиранных в кармане -
никто, как ни старался, не ушёл.

Крутые спины жарких тротуаров,
чуть отдаются тяжестью в ногах.
И третье распахнув окно, Варвара
над ними выпускает голубка.
Смеясь над молодыми женихами.
Не ведая ни боли. Ни греха.
А все покоя нет. В котором храме,
в который век ей будет твердь легка?


2

Теперь каштаны дозревают. Два дня - и по твоим аллеям
посыплет, будто заводная пеструшка клювом по столу
(с блестящим ключиком на спинке и облупившейся на шее
эмалью): густо.
Малер... Густав... замесит вязкую смолу
божественных длиннот прощанья. Над полированным орешком
нависнет пасмурное небо с вкрапленьем сдержанной слезы -
когда протянутся сквозь купол лучи, прохладны и нездешни,
размыв а секко и а фреско до края взлётной полосы.

В левостороннее движенье подъездов, окон и кварталов
вливаясь жёлтым или красным, засветофорят наугад
отмашки вязов.
Все напрасно, когда за "зеброй" запропала
брусчатка к Плиниеву саду... и Понт... и Roma... и Царьград...


3

А овны твои моим баранам -
рождественские костры
разложат. Свивальником Иавнана,
тягучий приток Куры,
прольется нечаянно. Из расщелин
горячей тугой груди -
на наспех подрубленные фланели
пелёнок (Пусть!.. Не буди!)
Завьюжило. Выше крыше
заносит, что под крыло
берёт. Просыпанная крупа - отрыжка
молозива - на стекло
налипла узорами. В кои веки
случится так сладко спать.
Меж взглядом и Взглядом трепещут веки.
Меж вдохом и вдохом - Мать.