Два литра крови

Священный огонь. Конура. Идти след в след. Кроманьёнец отличается от неандертальца более правильными чертами лица. Каменные наконечники для стрел копий и топоры. Творчество – малюнки в пещерах с приукрашенными сценками из убогой жизни. Вождь племени. Старейшины родов. Овцы мясо молоко и коровы. Ночью на них подлые напали и украли. Увели. Род на грани вымирания. Срочно размножаться. Ты должен стремиться. Сила. Сегодня дождь потушил предпоследний костёр. Ночью украли у соседей… дебилов и уродов – не похожих. Но не смотря. Угрожающих. Ночью на них нападаем и украдаем. О, это сладкое слово победа! Или свобода? Свобода! Свобода – быть съеденным! Приятно умереть молодым, но страшно сделать первый шаг. Хорошо когда ничего не болит. Сегодня углублялись вглубь. Занимались собирательством. Двое молодых завистливо– грустно не вернулись. Вчера ходили на океан ничего не поймали, а наших троих угробило и сожрало что– то высунутое из пучины бурлящей и клокочащей. Причислили их к смело прогулявшимся. Зделали в честь них пир. Наварили бульона из их костей милосердно выброшенных океаном на берег… Топлива мало, а зимка– то уже. Опять воровать – не клянчить же у уродцев. Нашли, гм… Гри– ббы? Ночью пришли в гости съеденные. Трое старых умерли от инфаркта. Утром решили не есть этих…как их? Ах, да гри– ббов. Невыносимо. Ходим охотиться , а жрут нас самих. Живьём. Предложили б– рр, уродам. Компромисс. Они нам еду и огонь, а мы им два литра крови с каждой единицы. В день… Поэтому теперь пищу нам уроды приносят прямо сюда и рисуют за нас на стенах но что– то свое, чужое нам, совсем уж ****ское, такое что ни в какие ворота, но мы настолько ослабли что не в силах с ними спорить. Два литра не шутка, но и не пять чтоб отбросить коньки. Они рациональные – всё просчитали. Не отнимешь этого – у них есть мозги – хоть и с одной извилиной, но глубокой как прирва в аду… Зато о нас теперь заботятся – кормят рисуют для нас согревают, а жрут только по праздникам. Умереть на праздник совсем не страшно потому что ожиданно и круто как благородно. Мы теперь вроде священных дойных. Нас доят, а потом приносят в жертву чтоб увеличив возвеличить. Почётно, конечно, всё это для нас диких. Два литра крови в день и лежи себе отдыхай. Спи до поры до времени. Спи – всё равно после суточной не поднимешься на ноги голова кружится. Может хорошо что кружиться – меньше видишь и не анализируешь. Потом с почестями так же тихо безболезненно – малокровно как и жил умереть во сне. Что ещё надо– то? Атавистично– рефлекторно молча скучаем за былой голодной романтикой по утрам, до кровопуска, когда более или менее соображалка працюет, потом все вырубаемся и по – любому тихий час. И так до последнего когда– нибудь торжественно дарованного нам чужеродцами кровопьющими кульминационного полного пятилитрового опустошения. Они по своему благородны и каждый раз дарят кому– нибудь из нас на свой праздник непрерывный сон в котором живут и они сами принимая нас таким образом в свои ряды эволюционируя вместе с нами и культурно развивая нас. Они паразиты нательные мелкие на нас и внутри и в душе и на всём свете белом и мы дикуны теперь ещё и с дубъём в голове, а не там где положено ему быть – в волосистых руках. Это цивилизация.

18.12.20о5 д. н. э.