Из Венка антисонетов

3. Фига с неба

Многие лета башку я ломаю
над парадоксом масштаба вселенной:
хомо мы сапиенс, – а выбираем
путь наибольшего сопротивленья.

Сколько дорог мы уже отмахали
по бурелому, болотам и скалам!

Что нам от всяческих безобразий,
Зависти, пьянства и глупости дошлой, –
может быть, так закаляется разум,
истину добывая по крошке?

Вот и в любви – этом празднике тел, –
сколько в ней боли и потрясений...
Господи, сделай хоть здесь исключенье!
– На-кася, выкусь! Чего захотел!


5. Сценка из “Фауста”

(Оптимист:)

– За 20 лет, за 20 с лишним лет
перекроилась начисто Россия,
стал ныне каждый сыт, обут, одет,
растёт доход...

(Мефистофель:)

 – Работаем вполсилы...


(Оптимист:)

– Растут дома...

(Мефистофель:)

 – Леса идут на нет...

А люди, – глянь-ка, не рехнулся свет?

(поёт)

Я их не больно искушал,
но им теперь подайте кущи,
зачем им дух и хлеб насущный,
раз души гибнут за металл!

(Оптимист:)

– Но наши сказки-то добры,
в них зло осмеяно навечно, –
такие правила игры!..

(Мефистофель:)

– Путь в ад добром не зря отмечен...


6. Покаяние

Дорогу в Храм мы так и не сыскали, –
пиши “добро” - получится “навар”, –
учёным поотгрохав пьедесталы,
имеем от наук один базар.

И не до книг – наискосок
да мимо Храма, через лужи,
да мимо Бани, грязь утюжа, –
не заскочить – избави Бог...

Чтоб вам не оторвало ног,
не лезьте к человеку в душу!

А доброта – о, доброта! –
она не ждёт ни слов, ни лавров, –
её дают по кругу даром,
как хлеб друг другу, просто так.


7.

Сколько тепла – стороной, стороной!
Как моё тело устало одно...

Знак одиночества – это кольцо,
им на весь век заморочено тело, –
белой вороной, овцой-молодцом –
с этим уже ничего не поделать.

Всяко бывало – бивали нас влёт…
Злая подкорка – поэтова нежить.
Были года – отпускали на фронт!
Некогда, не с кем делить свою нежность.

Лязгнул замок:
 – Подымайся, босота!
– Вынос параши? Чей там черёд?
- Нет, из болота – страну-бегемота.
Ты, неприкаянный, вперёд!


9. Пассионарий

Мы штурмовали крепость в поднебесье, –
нам край счастливый мнился впереди.
С вершины враг из грозовой завесы
метал на нас свинцовые дожди.

Кто был храбрей, умён и добр, и беден,
влёк остальных неистово к победе.

С тех пор мы побеждали, отступали,
плутали, вышли к новым рубежам.
Где ж молодцы? Мы многих потеряли
в боях, походах, драках, мятежах.

Ну, братушки, в последнюю атаку!
Мечусь, ору, ботинком бью в зады, –
в обозах растолстевшие вояки
лениво строят редкие ряды...


12. Отрицание отрицания

О тех, кто был первым в крутом вираже
и скорость не сбавил, не помнят уже.

Красивую сказку о счастье для всех
христосики отсочиняли, –
чтоб в меру несчастлив зажил человек,
им головы поотрывали...

Бегу от мазни недоделанных чувств
и от толкователей рая, –
я не волшебник, я только учусь
прокладывать путь негодяям!

Не будь в мире зла, – он бы скоро зачах.
Мы старые свалим беды,
чтоб новое зло на своих плечах
на ярость явить свету!


15.

Я верю в разум, свято верю в разум.
Рассудок – он и с рабством накротке.
Прагматику вход к истине заказан,
но ходит с властью он рука к руке.

Он носится с идеей осредненья,
себе, конечно, сделав исключенье.
Жуя, он по секрету сообщает,
что после нас сгорит сей свет в аду...

А я – своею властью – обещаю
что отменю на веки вечные вражду!

Нас ждёт великое смешение культур,
великое содружество народов...
Ах, как же нам придётся поработать, –
поди попробуй, перехватит дух!

 Москва 1984 - 2004