Ой, хононо!.. верлиброво

Сжался
до размера маленькой сморщенной клеточки,
ядрышки драгоценные
поглубже, в тепло, спрятал…
Нацепить на себя, что ли,
какую-нибудь этикеточку,
что, мол, я это, такой-то,
и там-то живу? - иначе чревато:
затопчут, задавят
сапогами-ботинками маленького,
расплющат колёсами на дороге
вдрызг или в крошево,
а я ведь ещё могу пригодиться кому-нибудь, заинька,
и жалко, что не станет меня,
нужного да и, в общем, хорошего…
А вокруг
краснощёкие, -лобые, -ухие, -мордые,
и пар отовсюду: из дырочек,
из пазух, из щёлочек;
а шевелятся как (и я с ними)! -
все торопливые, бодрые,
потому что всё тело покалывают,
пронзают иголочки.
...Добегу, довлачусь, доплетусь я
до прибежища тёплого,
встретит на пороге подмёрзшего милая-красивая
и спросит: " Неужто мороз такой на улице?
Неужто так холодно?"
"Ой, хононо дюже!.. Ой, хононо!.." -
отвечу весь сивый я.
И дрожащий - в постельку, под одеялко,
а чуткая жёнушка
разотрёт заботливо, отогреет,
прижав к телу, ладушка.
Я, оттаяв, развернусь из клеточки:
ай спасибо, солнышко!..
Из глубин тайников
на место вернутся сохранённые ядрышки…