Старые песни

Не ночь и не вечер, и мутно оконце,
И резкости вида мешает слеза.
Садится за городом ветхое Солнце,
На тучи, стыдливо потупив глаза.

На старом бобиннике крутится плёнка:
Невнятная запись, на фоне шумов –
Наивные песни, а в них – похоронка
И соло несказанно сказанных слов.

Я скоро забуду все старые песни,
А новых, наверно, не будет совсем.
Я помню места, где бывали мы вместе.
Лишь помню, а что получил я взамен?

Рассудок мой скован, душа, – будто заяц –
Лишь пятки теперь утешенье её;
И я, как баран на ворота уставясь,
Смотрю на прошедшее время своё.

Ужели нет силы, ужели нет мочи,
Ужели средь ночи мне волком завыть?
Забытые песни. И мне не помочь им.
Но мне эти песни негоже забыть.

Уж лучше под поезд, в петлю, утопиться,
А может, как раньше – гитарой бренча,
Пройти по дворам. Что, соседи, не спится?
Постойте, не стоит ругать сгоряча,

Ведь я только тень, только призрак эпохи,
Один из последних оплотов её.
Я скоро уйду, и придут скоморохи,
И будет распятым всё то, что моё.

Так что же вы пялите в окна глазища,
Разинувши рты, будто рыбы в воде?
Я слышу ваш мат на своём пепелище.
Вы будете править всегда и везде.

Позвольте свой век мне дожить, как задумал.
Немного осталось – полвека – пустяк,
А может быть, меньше, но я не ссутулясь,
Невзрачной фигуркой исчезну во мрак.

Пройдёт моё время, пройдёт и другое.
Быть может, кто вспомнит, а может быть, нет –
Не в этом всё дело, но всё-таки стоит
Понять, что и ты, как и я – человек.

И полно вам пялить в окошки глазища!
Простите меня и того, кто ушёл,
Мы всё же равны – единицы и тыщи,
Те, кто потерял и навеки нашёл.

На старом бобиннике крутится плёнка:
Невнятная запись, на фоне шумов –
Наивные песни, а в них – похоронка
И соло несказанно сказанных слов.