Выходные за чашкой пластелинового чая

Глава стотрицатьвосьмая.
«Я и мои жылы»

Я вывернул голову и глазами увидал что мои руки скрутились в трубки и пузырятся словно на них пролили холодный кипяток. Я кубарем свалился с кровати и пополз по полу к стене. Голова стала кирпичного цвета а изо рта высыпалось порядка килллограмма свежих рубах и тридцать две зажигалки в форме цветов щавеля. Настроение было вроде хорошее и с потолка капало солнышко. В животе моем находилась граната. Она была испорченная и поэтому то и дело она мурлыкала. Я сломал себе три пальца проткнул языком щеку и оставшимися тринадцатью пальцами вынул у себя из кожи на спине небольшую черную ласточку. Я взял ее да и съел, но только не ртом, конечно, а ухом. Третья и пятая руки переглянулись и пропали. А вместо ногтей у меня появилось на спине металлическое облако. Из него посыпались пластилиновые иголки и я решил что пора проголодаться. Одну ногу я держал зубами у носа а другой пытался прогнать из комнаты мертвого жука который вчера полдня ел мой мусор раскиданный по всему дивану а я в это время облизывал бензиновую лампочку. Бесстыжие надписи появлялись у меня подмышками затем перепрыгивали на стены или улетали в форточку а то и просто мигали у меня в волосах как дети. Ребра у меня взъерошились напыжились и полопались после чего я осел на пол как мешок наполненный мягкими мокрыми ненужными вещами внутри которого находилась прямая палка. Уже год как вместо позвоночника у меня был черенок от швабры. Лицо просто поломалось а из шрамов и разрезов торчали свежие и рыжие цветы. Цветов из живых лягушек я никогда не делал так что боятся мне было нечего. Нащупав среди остальных отверток пакетов бритв и досок свое сердце я остальными глазами прицелился в окно и самой толстой рукой швыранул его туда. Да вот только голова тоже отвалилась и покатилась под шкаф. Я начал кричать животом. Моргать руками. И кашлять жестами ног. Стихи писать почему-то в тот день мне не хотелось.