Краткая биография с подробным описанием. Навеяно Яни Сит

Здесь я – Экологиня, а в миру – дома, на работе, среди нестихирных друзей – Елена Логинова. Родилась 14 декабря 1963 года в деревне Пальминка Городокского района (а по паспорту – в Городке). На моей памяти Пальминка была небольшой деревянной одноэтажной деревенькой в 7 километрах от магистральной трассы Ленинград – Одесса. Туда три раза в день из Городка ходил маленький «горбатый» автобусик. Теперь это большая деревня – агрогородок с одной из самых больших свинофермой в Беларуси. Построена она была еще тогда, когда мои дедушка и бабушка жили в Пальминке – в середине 70-х годов.
Дедушка был первым директором Пальминской средней школы, которую сам же и создавал – до этого школа была начальной. Вообще, его жизнь – это предмет для отдельного рассказа. Сын православного священника, служившего в минском Кафедральном соборе и в начале 30-х годов пострадавшего от репрессий, он окончил Учительский институт в Минске, до войны был учителем географии и истории в Кабище (это всего в 4 километрах от моей родной Пальминки). Потом с первых дней войны был на фронте, был тяжело ранен в 1944 году и комиссован. Долго жил с семьей в Закавказье, был интендантом полка в Кутаиси и Тбилиси. В Тбилиси моя мама (старшая дочь в семье) пошла в первый класс. В 1949 году они вернулись в Белоруссию. Дедушка снова стал учительствовать. Строил школы в деревнях Евино и Бескатово. В Бескатово в 1952 году родилась моя тетушка. Потом был направлен в отстающую школу в Пальминке и за несколько лет школа стала средней, а потом появилось трех этажное кирпичное здание, в котором пальминские дети учатся до сих пор. В 1973 году ушел на пенсию, но продолжал работать учителем географии и истории. Я помню созданную им деревенскую метеостанцию, где я научилась наблюдать за погодой. Еще до школы знала, как пользоваться простыми метеорологическими приборами. В 1976 году дедушка и бабушка переехали в районный центр – Городок, где жили до самой смерти. Дедушка умер достаточно молодым – 69 лет, от инфаркта, хотя до этого не жаловался на здоровье. Он вообще не любил жаловаться…
Бабушка была из крестьянской зажиточной семьи. Окончила тот же Учительский институт в Минске. Работала учительницей начальных классов и была одной из лучших в Белоруссии. Заслуженная учительница БССР (за просто так это звание не давали!). Одновременно руководила театральным кружком. Обладала великолепным художественным вкусом, великолепно шила. Жаль, что эти способности мне не передались…
Второй дедушка до пенсии был начальником Городокского лесоучастка – того самого леспромхоза, где работал отец известного российского академика Алферова. Воевал, инвалид войны. Бабушка занималась домом и воспитанием трех сыновей, один из которых – мой отец.
Теперь о родителях. Мой отец – довольно известный советский ученый-климатолог. Имеет более 300 научных работ, доктор наук. Мама тоже занималась наукой, по способностям могла защитить кандидатскую, но практически полностью посвятила себя семье. По специальности – химик-аналитик, до 1990 года работала в Физико-Техническом Институте имени Иоффе в Ленинграде.
Каким я была ребенком? Говорят, что очень и очень сложным. И главная сложность состояла в том, что у меня была просто «звериная» память. Я с раннего детства запоминала все или почти все, что мне говорили или я читала. Кстати, читать я научилась очень рано – примерно в 3 года. Бабуся брала меня на уроки в школу, а учила она в это время как раз первоклассников. Пальминские учителя говорили тем ученикам, которые не могли или не хотели учиться, что какая-то малышка читает лучше, чем они – восьмилетние «балбесы». Читала я все подряд, что только могла найти, и до чего могла дотянуться в дедушкином книжном шкафу. В том числе и то, что совсем не нужно читать маленьким детям!
Вторая история была связана с моей тетушкой. Когда мне было 2 года, она училась в восьмом классе. На дом им дали задание – выучить наизусть стихи Лермонтова «Погиб поэт, невольник чести». Так я их запомнила раньше, чем тетка, и стала читать вслух. Бабушка похвасталась своим подругам, и вся деревня приходила слушать, как двухлетний ребенок читает такие серьезные стихи. Правда, не помню – понимала ли я то, что читала. Наверное, все же не понимала…
В четыре года я знала столицы всех стран мира, могла показать на карте основные реки, озера, моря, горы. Это было, в общем-то, тоже удивительно. Хотя и не очень, потому что дед преподавал географию, а отец к этому времени был старшим научным сотрудником, кандидатом наук, и дома у нас было полно различной географической литературы.
До 3 лет жила с бабушкой и дедушкой. Потом с родителями уехала в Ленинградскую область, в поселок Саблино. Интересно то, что в том самом поселке «Юность» (районе Саблино) я проходила практику после окончания первого курса геофака. С 1967 года я с родителями жила в Ленинграде, на Витебском проспекте. А в 1969 году мы уехали в Иркутск. Там я впервые пошла в школу.
Расскажу пару смешных случаев, которые очень хорошо характеризуют мой «дурной» характер. Представьте себе картинку – моя молодая тетушка приехала к нам в Сибирь в гости, привезла своей любимой шестилетней племяннице красочную книжку про бабочек, ибо знала, насколько я любила читать. И застала такое: дите сидит по-турецки на полу и читает журнал «Здоровье». А статья называлась «Роды»! Тетушке чуть плохо не стало! Скандал дома был, родители от меня все подобные книжки и журналы просто заперли на ключ. До этого они и представить себе не могли, чем это может зачитаться любимая доченька!
После этого мы поехали в гости в Белоруссию. Ехать очень долго – 7 суток, четыре – до Москвы, сутки пережидать, и еще сутки – до Пальминки. Едем в фирменном поезде «Байкал» - мама, тетушка и я, а четвертый – молодой пограничник, который служил на Даманском. Он рассказывал про китайскую границу, про недавний конфликт там. И очень мне понравился. Ну я говорю (вот бешеный ребенок!): «Витя, а что если тебе на нашей Оле жениться?!». Вите было лет двадцать, Оле – семнадцать. Бедная тетушка, как она покраснела!!!
В мае 1973 года родители уехали в Подмосковье (в Обнинск), а я – в Пальминку, заканчивать учебу во втором классе. То, что происходило дальше, помню великолепно. События, происходившие тогда, неслись как чертовом калейдоскопе. 1 июня моя тетушка вышла замуж за своего школьного товарища (кстати, тема ее жизни – тоже тема отдельного рассказа!), они и работали вместе – в Городокской музыкальной школе. Только тетушка учила детей играть на фо-но, а ее муж – на баяне. 27 августа я впервые приехала в Обнинск, где мне предстояло провести три самых сложных года в моей жизни. Как все дети 1 сентября должна была пойти учиться, но заболела. И первый школьный день совпал с самым тяжелым пока днем моей жизни – 11 сентября… 1973 года… И с тех пор моя жизнь прекратилась в настоящий кошмар. Утром, вместо того, чтобы умыться и почистить зубы, я бежала к почтовому ящику – как там дела, в моей любимой стране. Чили… С этого времени я забыла о том, что родилась не в Андах, а в Белоруссии. Забыла на долгие годы. До 1981 года. Пока по-настоящему не увлеклась футболом. Пока не сказала себе, что совсем это негожее дело – болеть за команду из чужой и очень далекой страны (однако же, болею за нее до сих пор!). Пока не выбрала себе клуб – минское «Динамо». Но все это было уже позже…
В 1976 году родители решили перебраться в Питер. И мы уехали. Правда, получить квартиру или даже обменять свою обнинскую на Питер было невозможно. Мы устроились во Всеволожске. Кстати, это, наверное, единственное место из тех, где жила, которое я так не полюбила. Впрочем, восхищаясь красотой и силой Ленинграда, никогда не считала его своим родным городом. Он давил на меня своей силой, погодой, мрачностью… И поэтому, когда появилась возможность уехать – сделала это с радостью. В Питере я жила с 1980 года. Закончила там школу, поступила в Университет.
Училась я, в общем, неплохо, но знаю – могла бы намного лучше! Мне мешала беспробудная лень и нелюбовь к «ручному» труду. Учителя считали меня умной, но очень ленивой и упрямой. И они были правы. Я с удовольствием занималась только тем, что мне нравилось – географией и биологией. На географических олимпиадах в течении двух лет собирала все возможные призы и грамоты. Остальные предметы учила только так, чтобы не получать «троек», а на физкультуру и черчение вообще плевала. Итог был таков, что учитель физкультуры говорил, что если бы он мог поставить мне двойку, то с радостью бы это сделал, если бы по остальным предметам не проявляла бы должного старания и способностей. А более резкий «чертежник» вообще говорил: «Слушай, ты! Одна ты такая у родителей или же еще такие есть?!». Понятно, что он имел ввиду… Восемь классов я закончила в полудеревенской школе во Всеволожске. А школу заканчивала уже в Питере. Причем непростую, а специализированную – с усиленным преподаванием технических предметов (физики и математики). Если бы кто-нибудь знал, как это помогло мне потом – в Универе, когда другие студенты с большим трудом сдавали предметы, связанные с точными науками, для меня это никаких сложностей не представляло.
Долго выбирала между геофаком и медицинским институтом. На мой выбор повлияла в итоге учительница географии Всеволожской школы – Эльвира Ивановна Мазур (моя любимая учительница за все школьные годы!!!) и пример дедушки и отца, а еще то, что поняла, что работать с людьми гораздо хуже, чем с книгами и приборами!
Вступительные экзамены помню очень хорошо. Особенно экзамен по географии. Сильно мне тогда повезло! Билет был просто на загляденье: физико-географическая характеристика Белоруссии (!!), озера мира и их классификация (!) и характеристика любой страны по выбору Латинской Америки (!!!). Вообще-то, я на любой вопрос смогла бы ответить достойно, но когда доводится рассказать о двух самых любимых, обожаемых просто территориях, то это бывает просто классно! Приемная комиссия была в шоке!!! Председатель вообще сказал, что таких ответов он за всю свою жизнь еще не слышал.
Первая курсовая работа должна была быть об экономике Чили. Я ее и написала, но выводы, которые там получались, резко противоречили «генеральной линии». Я решила не вступать в конфликт, и просто поменять тему (хорошо, что эти выводы я получила еще до того, как надо было записываться на кафедре). Короче говоря, я резко поменяла сферу деятельности и «ушла» в медицинскую географию (мне хотелось совместить два любимых предмета!). Так и продолжала эту тематику до самого выпуска.
В 1986 году начала работать. И опять мне пришлось менять… Но уже не только тему, но и специальность. Та группа, с которой я работала еще с третьего курса, из ИСЭПа (был такой институт в Питере. А может, и сейчас есть) в Институт озероведения. Так я стала озероведом. Поначалу занималась эколого-токсикологическими проблемами «цветения» водоемов, потом – водной экологией. Это основная моя специализация до сих пор.
Разваливался Союз… Родители к тому времени уже жили в Минске. Однажды меня осенило (это было осенью 1990 года) - один короткий звонок и судьба решена. Я бегу из Питера, в течении двух недель меняю квартиру, устраиваюсь на работу в Минске и прощаюсь с Россией.
Работаю в Университете, после окончания аспирантуры – в Белорусском научно-исследовательском центре «Экология» (опять меняю свою сферу деятельности, и одновременно с написанием диссертации занимаюсь новой темой, которая очень нравится – «Развитие зоонозных инфекций и роль зоонозов в природе). Тем самым я возвращаюсь к своей специальности. В Центре был очень хороший директор, которого большинство работавших вспоминают очень тепло – Виктор Ваакс. Такого чудесного администратора я не видела никогда! Центр был одним из лучших научных учреждений в Беларуси 90-х годов, динамично развивался, коллектив был одним из самых молодых и способных… Но Виктор Рихардович был вынужден уйти из-за конфликта с вышестоящим начальством. Начался развал Центра, многие уходили. Текучка кадров в начале века была жуткой. Я тоже не выдержала того безобразия, которое тогда творилось в Институте. И ушла. Но только после того, как защитилась. После защиты я еще год прокантовалась в Центре, практически без любимой работы (тему после ухода Ваакса закрыли). Да еще и зарплату нам не платили по три месяца, а то и больше…. Ушла в Министерство природных ресурсов… Но не мое это – заниматься перекладыванием бумажек. И в 2001 году я вернулась в лабораторию озероведения, с которой начинала свой путь в Минске…
Теперь коротко о стихах. В нашей семье стихов не писал никто. Только бабушка уже возрасте под 80 лет написала одно стихотворение… Я сама начала писать стихи в день, когда уезжала из Обнинска. Мне было 13 лет. Писала в основном о Чили… После развала Союза был долгий «творческий» кризис, который связан не столько с политическими проблемами, сколько с тем, что я усиленно «двигала» науку… Начать снова писать стихи мне помогла Стихира. За что огромное спасибо!