Я сопряжён Памяти И. Бродского

 

 
 I
Я сопряжён. Согласно эпюрам,
жить мне осталось до фига и больше.
Как говорится: “Кто съел, то и в Польше!”
А если в Полоцке? – Гнить трубадуром…
Трубить у дома на Иерехонской,
где в ящике из под мыла лежит в летаргии
красавица. Хрусталь на торги и
уйдёт с молотка, вместе с упряжью конской,
выданной Зу-л-Карнайна коню – Буцефалу
на пользование в течение срока,
достаточного для захвата Марокко
(и избиения, там же, кого попало!)

 II
Я сопряжён. Так складно венозный датчик
в баланс вошёл с насосом артериальным,
что в 29-ть свободно владею астральным
и перевожу на родной симфонии водокачек.
Бегло рифмую основы каннибализма.
(Например: “Кукоглоты – читающие глаголы,
набитые тушью на теле, которое голым
поступило из стран развитого сюрреализма”)

 III
Что есть любовь?
Это смесь манны
с чувством разорванной гранаты,
то есть: бифстрогановы, шпинаты,
поданные (с кровью!) в казематы
тем, чьи истории туманны
прячутся в сношанные карманы
без предвкушения зарплаты,
очень любимой когда-то…

 IV
Я сопряжён. До чего абсурдно
верить в разбуженность мыслеформы?
Как бы сперва не казалось трудно,
всё приходило всегда в нормы.
Вера, Надежда и одёжа –
три составляющих сарказма.
Ныне, как пряник, у молодёжи
голая правда оргазма.

 V

И, в заключении, дань плети
той, о которой не раскажут
люди, что слёзы свои мажут
прямо на хлеб – хлеб едят дети…

 VI

Я сопряжён. Моя пуповина
дышит отчаяньем озона.
Она же – Галактики середина;
она же – простите меня – зона
внимания при выемке слова
из тайников, бункеров, гротов.
Словоопасность – база, основа
этой системы сексотов,
стайками жмущихся к кормушке…
Я шесть годочков у них на мушке,
а живой.
Боже мой,
с головою сивой
сопрягаю крамолу
и глаза прячу долу…