Реквием

На истории, на спирали,
На крутом ее вираже
Вы не дали мне, вы не дали
По моей колючей душе
Кровоточащими ступнями
Исходить поперек и вдоль
Между вами и между снами
И почувствовать Божью боль.
Вот он я, как будто раздетый.
Хуже срама, чем слухи, нет.
Бог прощенья, где же ты, где ты?
Без тебя не мил белый свет.
...А шаги мои уж замерзли.
В зимних чувствах - одна суета.
Ах, погреться б, оттаять возле
Чьих-то глаз, чьих-то губ... Но не та
Тишина. Чем белее
Белый снег на тропе ноября,
Тем чернее моя аллея,
Без людей, где хаживал зря
И бубнил про себя - вот ведь странный -
Не написанных строф кутерму.
Может, я пришел слишком рано
И попал в чужую тюрьму?
И зачем вон тот пес шелудивый
Все бежит и бежит за мной?
Лижет след мой... Какое диво -
Он красив под холодной луной.
Я стою. Он стоит, молчаливый.
Я молчу. И мой парк молчит.
До чего ж очи пса крсивы!
Хорошо, что не видят врачи-
Психиатры, они же злословы,
Как мне радостно быть не своим.
Грянет день - и люди готовы
Вынуть мечь иль открыть Сим-сим:
Мол, ступай, чудак, не тревожься
О судьбе иной, не твоей,
Будь как все и не рви волосья.
...А в кустах поет соловей!
***
В ноябре, на последней спирали
На крутом ее вираже
Вы не дали мне, вы не дали
Соловья приютить в душе.
Он пропал. Собака исчезла.
Я один. И не жить никак.
Сел я в легкое снежное кресло
И застыл. Уже на века.
"Дядя, спишь?" - слышу вдруг спросонок.
Боже, разве он может врать,
Этот милый, сопливый ребенок!
Значит, рано мне умирать.
Этот миг осенний, смертельный
Мановеньем ребячьей руки
Черной искрой уплыл в метели.
Вот и стал я опять другим.
***
Мне на небе неуютно
Новичком святых семей.
Проклиная что-то смутно,
Не тревожь души моей.

Я в иконе Дня забвенья.
День прощенья впереди.
От ее изображенья
Чуть подальше отойди.

Я еще не бит святыми
И пока любви изгой.
Сердце брошенное стынет.
В остываньи есть покой.

Я в иконе Дня прощенья.
День забвенья позади.
Ты к ее изображенью
Чуть поближе подойди.

Ей поклоны класть не трудно
До земных последних дней.
Вспоминая что-то смутно,
Не жалей души моей.