монолог эпистолярия

Ой, хто бы говорил... У меня несколько вещей родилось просто от тебя. Ну в смысле, я твое почитал и родил. Не в смысле, что тяжело - а в смысле, одухотворился плодом скыть, не хлеба единого, а пищи душевной. Ну, одухотворился, а потом сам выплодил. Вот ты хто.
Даже и слова-то не подберу - нету у меня для тебя слова такого. А было бы - не изрек бы. Носил бы в себе в надежде на то, что опять понесу. От тебя. И окружающие ходили бы и, глядя на меня, говорили: "Боже, что он несет!!!"
И я думал бы: "Что я несу!!!" И нес бы, пока не выплеснулось. А как выплеснется, так уже ничего не изменишь - может, воды много, может, дитё мертворожденное монстрообразное - тогда приходят, и или как в паноптикуме, пялятся, пальцем тыкают, хихикают...
Им-то чо с того, что я в муках выраживался. Зеваки. Ну, не получилось, так еще залечу, чай на месте органы-то: и зачаточный орган - початок, и родовспомогательные, и ента, как его... противозачаточный...
А красивое если - так сам плачу. Рожаю и плачу. Плачу и рожаю. Больно идет, но красиво как!
(Закусывайте овсянкой или вишневым вареньем. Овсянка выходит легко, а варенье – красиво…)
…И на что не пойдешь ради красоты? Ни на что не пойдешь. То есть на все пойдешь.
А если оно любимое, выпестовованное, так вообще. Хуч сдохну в при родах, а рожу.
Я, как вагончик.
А оно как перрон.
Перрону все равно, вагончик тронулся или остался. Ну, пока маленький. Не понимает еще. А потом, кады своей жизнью заживет, начнет замечать подробности всякие, вспомнит, да поздно будет. Ну да ладно, и мы там были, проходили все такое. Что делать, если потом хорошо, когда вспоминаешь, а не когда был.
Одна надежда - на то, что уже перестал вспоминать и начал есть... быть…все будет, и будет правильно. Вот и все. И называй как хочешь, все равно слова - шелупень, шерхебель тоски сдерет их до мышц и связок, и голая окровавленная механика жизни покажется страшным кошмаром, но такова цена любого анализа. Кроме анализа мочи, конечно.
Но мы ж не болтологи, не анатомы, правда? И препарировать ИХ еще до рождения, или потом – это ли не садизм? Дети, знаю, по недомыслию и недостаточному разумению склонны мучить братьев наших меньших, улиток, жуков, тараканов… А подрастут – стыдно становится. Ну, если подрастут. Некоторые продолжают на людях. И никакого стыда. Политики, бизнесмены, врачи. Графоманы. Одно слово - Дети…
 И как ОНИ называются, которые выраживаются через нас и собственной жизнью норовят зажить, какая разница. Всякая тварь жить хочет, даже если неполноценная, даже если недоделанная, если пары цельсиев не хватает для полноты ощущений, если фаза провисает ниже плинтуса или ночьи приходят гномяры и пустым мешком огребают орешник мозга до фазы невинности.
На то и ответственность Творца перед Созданием – не выпускать в тираж, пока не доносил.
Донес - выпускай. И отвечай перед вышестоящими за качество. А схалтурил – пожалуй сам на доработку, хоть раком, хоть лебедем белым кафельным, особливо если так до конца и не понял, в чем фишку просекли, что лотос твой забулькал только, да и ко дну пошел кувшинком нераскрывшимся…
Недоноски солнце сожрут и луну спалят, у их неразумие зашкаливает. Хто тогда море потушит? А выпьет кто? Пушкин умер. Да лечат тех не так, как надо. Все полумеры, да полумеры. Послать бы их по адресу, да Советский Союз почил в бозе.
Нет, чтоб по полной.
А все почему? Да потому, что можно. Позволяют, пока маленький. А когда большой, он сам берет, не встречая сопротивления, хитростью, обманом или силой. Вот такая свобода.
Просто им в детстве не объяснили, недоучили, недодали. Знаний, ласки, любви, понимания. Вот они и озлились, зверьки, для них мир – враждебная среда, если не ты, то тебя. И душа у них такая же недоделанная – американский пирог с горькой начинкой и выгрызенным сектором. И они согласны весь мир превратить в такой пирог, лишь бы пустоту сектора заполнить. А как его заполнить, ежли ворота давно пройдены, зияющая дыра всосет без возврата.
Вот, Маугли тока в книгах бывает. А в жизни если вовремя не сделал, не выучил, не объяснил – все, до свидания. Форма не сложилась, пирожок не спекся. Точнее, спекся. До следующей попытки. Даже говорить его уже не научишь в 16 лет, звереныша, а что говорить уже о том, как ему объяснить, как пользоваться мобильным телефоном? Да и к чему он ему? Для системы радиоуправления взрывами?
Хорошо, если Маугли, а если гомункулюс, Франкенштейн, результаты эксперимента с психологическими кувшинками компрачикосов, когда душа извращена и развернута местами инверсно, а разум присутствует, как у Троцкого или Ленина? Поневоле страшно становится. И больно, если представить себе ощущения такого существа, его боль от недоделанности и невозможности НИКОГДА (страшное слово-то какое, недаром его Эдгар с вороном скрестил) ощутить мир и себя в нем иначе, в полноте и гармонии? Зюскинд отдыхает…

Так доучивайте, додавайте, пока не поздно-то. И отпускайте, когда вовремя, орлят и голубят, шариков, и бумажных журавлей, змей и колобков, или кто они есть еще там, в шумном балагане… Пусть самоопределяются, если пора, если научились уже под себя не ходить, и нога свободная от бедра.
Любая система стремится воспроизвести себя или повторить собственные элементы, дабы продлиться во времени. И на сегодня единственный способ изменить этот порядок – осознание. Причем не просто осознание – а раннее осознание, до того момента Че, когда уже ничего нельзя будет изменить. И это касается и каждого в отдельности, и всех вместе.
”Разом нас багато, нас нэ подолаты…” – тока вопрос один, чем вы живете? Не говорится об этом в песне-то…
И вот – палец в грудь: а что ты сделал, кого ты научил ДО времени Че, кого погладил по голове, кого одернул, кого поддержал в трудную минуту? Этого всегда не хватало.
Кого защитил от потока самовоспроизводящейся агрессии? А этого всегда хватало, и всегда будет хватать.

…И что ты носишь в себе,
и как ты это
выплескиваешь,
что
вытесняешь, рождаешь, пестуешь?
По какому такому
тарифу?
Ты гонишь, терзаешь, жжешь?
Где земля и где воды,
и ты где стоишь?
Чем ты дышишь,
В ореоле купаешься или
бедствуешь,
Неба житель или
первосвященник Каифа,
ЧЕМ
ТЫ
ЖИВЕШЬ???