Чингисхан

В лучах усталого заката
В коленопреклоненный стан
Под звон поющего булата
Неспешно въехал Чингисхан

Угрюм кочевник полудикий.
Загадка – странника душа
Молчит правитель желтоликий,
Песок меж пальцами кроша…

Легка ль ты шапка Мономаха?…
Нахмурив грозное чело,
Сверкнул глазами – бурю страха
Его явленья подняло.

Уже не мило сердцу злато
И утомил любимый конь.
И даже кровь и звон булата
Постыли! Там другой огонь

Горит, ряды испепеляя
В глазах великого царя.
Пред ним, дорогу озаряя –
Орда, хвалу ему творя…

Похлопав твердою рукою
По морде белого коня
Вошел в шатер, а там нагою
Сидела ты, печаль храня…

Тебя средь пленниц христианских
Его наперсник выбирал,
Табун кобыл и перстень ханский
На ясны глазки обменял.

На языке малознакомом,
Гортанным выкриком томя
Твой гнев, твою тоску по дому
Развеял, черный страх унял.

Насилье рук и властность бедер
И всполох черных узких глаз….
А ты стонала. Гнев иль, вроде,
Любовь и нежность в буйный пляс

Пустились. Грозный повелитель
В твоих объятиях уснул.
Его пожар твой смех-целитель
Пьянящим ветерком задул…

А ты лелеяла меж пальцев
Его угрюмое чело.
Глава кочевников-скитальцев…
Их царь… Меж тем уже светло…

Уехал воин. Обманули
Орлины очи в черный цвет.
А ты? А ты…. Не потому ли
На коже вижу смуглый след….

Которой ночью погружает в негу
Тревожа душу странный сладкий сон.
История татарского набега
Томит меня дыханью в унисон.